Статья «Дашнакцутюн» в Большой советской энциклопедии
редакции 1926 года.
«Армянский вопрос сводился к стремлению великих держав
усилить центробежные силы Турции, ослабить ее этим —
в целях более легкой ее эксплуатации».
АРМЯНСКИЙ ВОПРОС, составляющий часть так называемого Восточного
вопроса, необходимо рассматривать в двух точек зрения: с внешней
стороны он сводился к стремлению великих держав усилить центробежные
силы Турции, ослабить ее этим — в целях более легкой ее эксплуатации.
Внутреннее существо армянского вопроса исчерпывалось борьбой
армян, руководимых своей буржуазией, за национальное самоопределение,
за достижение тех политико-экономических предпосылок, при наличии
которых буржуазия могла бы свободно развиваться.
Предпосылки армянского вопроса сложились еще в 18 веке, когда во
главе армянской нации (Эрмени Миллет) стала финансовая аристократия
Константинополя.
Разбросанный по всей Малоазиатской Турции армянский народ
очень рано выделил из себя торговую буржуазию, которая играла заметную
роль в экономической жизни Турции — занималась откупами,
давая ссуды правительству, губернаторам провинций и прочее.
Она руководила одновременно всей жизнью армянского народа через
посредство духовенства, пользовавшегося огромным влиянием: при
Константинопольском патриархе, стоящем во главе теократической армянской
общины, созданной по указанию турок после завоевания ими
Константинополя (1453), имелся Совет нотаблей (из представителей
финансовой аристократии), который и являлся фактически «руководителем
» армянского народа.
Известную роль в развитии армянской буржуазии в Турции играют
также ее связь с армянским купечеством, живущим в Леванте и Америке,
и прилив заграничных капиталов. Должно отметить, что и армяне-
ремесленнйки (эснафы), составляющие весьма многочисленный, распадавшийся
на ряд цехов класс, играли, наряду с греками, доминирующую
роль в турецкой кустарной промышленности. Одни только армянские
крестьяне, проживавшие в восточных провинциях Турции, находились в
состоянии жестокого угнетения — и политического, и экономического.
Вполне понятно поэтому, что в меру наступления западного капитализма
на Ближний Восток, западные державы начинают все интенсивнее
искать опоры именно в армянской буржуазии, подневольное,
политически подчиненное положение которой чрезвычайно стесняло
развитие экономической ее деятельности, — и тем самым обеспечивало
поддержку ею всяких начинаний, направленных на разрушение натурального
хозяйства и внутренней замкнутости Турции. Минуя крупную
армянскую финансовую буржуазию, слишком тесно связанную с турецким
правящим классом, западный капитал стремился использовать для
своих целей сначала духовенство (образование армяно-католической и
армяно-протестантской церквей); когда же эти попытки не дали ожидаемого
результата, западный торговый капитал использовал в качестве
своих экономических посредников среднюю торговую буржуазию: его
поддержка повела к усилению этой буржуазии и дала толчок развитию
национального движения.
Движение было поддержано интеллигенцией, в особенности, находившейся
в Москве и Тифлисе. В этих городах, ставших в 70-х гг. (под
прямым воздействием русского либерального движения) центрами «армянского
либерализма», печатным и устным словом велась проповедь
«пробуждения национального самосознания» и даже боевого национализма
не только среди русских, но и турецких армян.
Первые шаги армянской средней буржуазии к самоутверждению,
естественно, направлены были к ограничению господства духовенства:
опираясь на городских ремесленников, она повела борьбу за секуляризацию
церкви и, главным образом, Константинопольского патриархата.
Борьба эта закончилась успехом: средняя буржуазия получила в так называемом
«армянском представительстве», созданном при патриархате,
и в епархиальных центрах, место наряду с клиром и финансовой
буржуазией. Представительство это получило заведывание финансами,
юстицией и просвещением.
Крестьянские массы оставались первоначально вне этого национального
движения. В 70-х гг. Положение армянского крестьянства в Турции
резко ухудшается благодаря росту налогового гнета и обострению отношений
с курдами. На территории 5 восточных вилайетов (Ванского,
Эрзерумского, Битлисского, Харпутского и Сивасского) армяне составляли
лишь меньшинство населения (от 20 до 40%). Остальную массу составляли
курды, группировавшиеся по кланам и ведшие кочевой скотоводческий
образ жизни. Во второй четверти 19 века, вследствие перенаселения,
они переходят к оседлому быту, но при отсутствии в гористой
Армении свободных земель начинают теснить армянское крестьянство
и экспроприировать его земли. Турецкое правительство, стремящееся
укрепить свою власть над воинственными, полунезависимыми курд18
скими племенами, всячески стимулирует этот процесс. Оно закрепляет
за их вождями отнятые земли, передает им административно-военные
функции и, таким образом, насаждает курдский феодализм. Попутно
оно всячески натравливает курдов на армян, используя их религиозный
фанатизм, благодаря чему прежние спорадические насилия над последними
принимают массовый, неслыханно-жестокий характер.
Вторая причина развивающегося антагонизма заключалась в том,
что по отношению к отсталым массам мусульманского населения армянская
городская буржуазия выступала в виде представителей капитала,
носящего в условиях Турции хищнический, преимущественно ростовщический
характер.
Обострившийся, таким образом, на чисто-экономической почве
армянский вопрос был трагически осложнен вмешательством «великих
держав» — России и Англии. Стремление русского торгово-
промышленного капитала к захвату Черного моря, Босфора и Дарданелл
— прикрывалось лозунгами «борьбы за освобождение христиан от ига
мусульманской Турции»: армянская буржуазия, надеясь использовать
этот лозунг в целях национально-политического самоопределения, не
только сама приняла, в большинстве своем, российскую ориентацию, но
и повела в этом направлении агитацию среди армян Турецкой Армении.
Позиция эта резко изменила отношение к армянской буржуазии турецкого
правительства, до войны 1877 г. не только не преследовавшего ее,
но даже допускавшего армян на видные государственные должности.
Еще острее стали эти отношения после петиции российских армян кавказскому
наместнику великому князю Михаилу Николаевичу и официального
обращения турецких армян, во главе с патриархом Нерсесом, за
поддержкой к России при обсуждении условий мира с Турцией. Использовав
это обращение, Россия ввела в Сан-Стефанский прелиминарный
договор параграф 16-й, согласно которому Турция обязывалась без промедления
ввести в армянских вилайетах необходимые реформы, впредь
до осуществления которых русские войска продолжали оккупацию занятых
областей Азиатской Турции.
Эта попытка царской России «стать твердой ногой на Армянском нагорье
», опираясь на «отдавшихся под ее покровительство армян», была
отбита главной соперницей ее на Ближнем Востоке — Англией, сумевшей
на Берлинском конгрессе настоять на замене указанного параграфа
16 — новой статьей (ст.61-я Берлинского трактата), подтверждавшей
обязанность турецкого правительства провести необходимые реформы
в армянских провинциях, но контроль за проведением этих реформ передавшей
не единолично России, а «концерту» шести великих держав,
участниц Берлинского конгресса.
Постановления Берлинского конгресса вызвали в руководящих кругах
армянской буржуазии надежды на помощь — в своей борьбе за создание
национально-армянского государства — уже не России, а всех ве19
ликих держав. Эти иллюзии усиленно поддерживались английской дипломатией,
сулившей армянам «Великую Армению» «от моря до моря»
(от Черного до Средиземного моря). Однако, перемена ориентации
имела последствием лишь полную изоляцию армян — в смысле международного
их положения. От России они отказались сами, Англии же в
данный момент нужно было лишь не дать России использовать армян в
ее ближневосточной политике. Для собственной политики ее в Турции
— армяне в это время не были нужны: очередные задачи этой политики
разрешены были тайным договором с Турцией, по которому Англия получила,
в обмен на обязательство защищать Турцию от России, остров
Кипр. В силу этого, сорвав ставку царской России на турецких армян,
Англия отступилась от них, оставив их на произвол турецкого правительства,
правильно оценившего роль, которую могут сыграть армяне
в сложной игре великих держав. (...) Для Турецкой Армении наступает
период постепенного — дабы не вызвать внешнеполитических осложнений,
— но неуклонного истребления армянского населения курдами,
принявшего особо широкие размеры в 1890-х годах. (...)
Армянская буржуазия, отчаявшаяся в помощи великих держав и оказавшись
перед фактом физического истребления тех крестьянских масс,
которые должны были стать базисом «Великой Армении», о которой
она мечтала, перешла к вооруженной борьбе против правительственного
террора. Создаются националистические партии — Гнчак и Дашнакцутюн:
обосновавшись в русском Закавказье, они высылают в Турцию
пропагандистов и агитаторов, организуют повстанческие отряды,
выступления которых имеют целью не только реальные боевые успехи
(для победной войны с турецким правительством у армян явно не хватало
сил), сколько привлечение внимания великих держав к событиям
в Армении, с тем, чтобы принудить их к вмешательству и выполнению
обязательств ст. 61-й Берлинского Трактата, о которой одинаково забыли
и Турция, и западноевропейские державы. В этом же направлении
вели усиленную работу в Западной Европе заграничные комитеты названных
партий. К концу 1890-х годов Гнчак сходит со сцены, и единственной
руководящей политической организацией армян остается
Дашнакцутюн. (...)
Переворот состоялся в 1908 году, но не дал дашнакам ожидаемых
результатов: положение армян при новом режиме нисколько не улучшилось.
(...) В связи с этим армянские политические круги снова меняют
ориентацию и возвращаются к первоначальной опорной базе своей
— России: царское правительство охотно идет, на этот раз, навстречу:
назревает мировая война; армяне, по выражению Милюкова, «засевшие
на перепутье между Россией и Турцией», приобретают крупное политическое
значение. В 1913 году русские дипломаты заключают соглашение
с организованной армянской буржуазией и открыто выступают
«в защиту угнетенных армян», требуя проведения реформ в восточных
вилайетах. 26 января 1914 года после упорного сопротивления, поддержанного
Германией, турецкое правительство вынуждено подписать
соглашение о реформах, по которому армяне должны были получить
довольно широкую автономию в области администрации, языка, отбывания
воинской повинности и т.п., под контролем держав — и в первую
очередь России.
Это вмешательство России в огромной мере осложнило положение
армян во время разразившейся, вскоре после соглашения, мировой
войны, тем более что дашнакцутюны с началом ее не только выбросили
снова лозунг «Великой Армении», но и приступили к созданию
добровольческих отрядов, главным образом, из турецких дезертиров-
армян. Турецкое правительство ответило на это жесточайшими репрессиями.
(...)
Февральская революция 1917 года открыла новую эпоху в истории
армянского вопроса. В течение года Закавказье продолжало сохранять
связь с Россией и управлялось так называемым Особым Закавказским
Комитетом (ОЗаК), получавшим директивы из Петрограда. Однако наряду
с этим шла консолидация всех буржуазно-шовинистических сил,
представленных партиями грузинских меньшевиков, мусаватистов и
дашнакцаканов. Уже летом 1917 года на крестьянском съезде в Тифлисе
определился грузинско-мусульманский блок против армян.
В октябре 1917 года в Тифлисе собрался армянский национальный
конгресс, руководимый дашнаками, подтвердивший связь Армении с
остальной Россией и выдвинувший требование сохранения за Россией
территорий Турецкой Армении, оккупированных русскими войсками
во время мировой войны. На конгрессе избран был армянский «национальный
центр» и национальный Совет из 15 членов, с местопребыванием
в Тифлисе.
После Октябрьской революции Закавказский Сейм, ставший центральным
государственным органом Закавказья вместо ОЗаКа. (...) При
распаде в 1918 году Закавказской Республики на три государственных
образования — Грузинскую, Азербайджанскую и Армянскую республики,
Армения оказалась брошенной на произвол турок и вынуждена была
в июне 1918 принять (по договору в Константинополе) все требования
Турции, в силу которых территория Армении свелась к двум уездам —
Эриванскому и Эчмиадзинскому, с 400 тысячами жителей в обоих.
Разгром центральных держав открыл перед армянской буржуазией
новые и широкие возможности: в сложившейся после войны обстановке
армяне явно были «нужны» победителям — в качестве опоры не только
против Турции (в Киликии), но и против Советской России (в Закавказье):
армянский вопрос приобрел новое, более обширное, чем ранее,
значение. В связи с этим «державы-победительницы» приняли меры к
соответственному оборудованию своей «армянской базы», прежде всего
на наиболее опасном для них «Советском» направлении.
Армянская республика дашнаков получила от союзников Карсскую
область, отнятые у нее в 1918 году части Эриванской губернии и т.д.,
что довело территорию Армении до 17500 англ. кв. миль с населением
в 1 510 ООО человек (795 ООО армян, 575 ООО мусульман, 140 ООО прочих
национальностей). Не довольствуясь этим, дашнаки заявили претензии
на территории Ахалкалак и Ворчало, вошедшие в состав Грузии, и на Карабах,
Нахичеванский край и южную часть большой Елизаветпольской
губернии, входивших в состав Азербайджана. Попытки силой присоединить
эти территории (в период английской оккупации Закавказья) привели
к войне с Грузией (декабрь 1918) и долгой кровопролитной борьбе
с Азербайджаном, в результате которой население спорных районов сократилось
на 10—30%, и ряд поселений был в буквальном смысле слова
стерт с лица земли. (...)
Борясь за экспансию в сторону Грузии и Азербайджана, Армянская
Республика в то же время вынуждена была непрестанно отражать (в
районах Ольт, Саракамыша и др.) налеты курдов с турецкой стороны.
Англичане-оккупанты не проявляли особых стремлений к поддержке
армян: даже снабжение Армении обещанными ей припасами шло чрезвычайно
нерегулярно и в ничтожных количествах. Англия перенесла, в
этот период, центр своего внимания на поддержку белых армий, ведших
войну против Советской России: при наличии их «армянская база» не
представляла для них интереса. Дашнаки, со своей стороны, вполне разделяли
эту ориентацию; в противоположность Грузии и Азербайджану,
правительство Армянской Республики поддерживало дружеские отношения
с Деникинской армией настолько, что, по выражению одного из
эриванских политических деятелей, «Армянская Республика со своими
силами составляла 7-й корпус Деникинской армии».
Договор Англии с Персией 1919 года и оккупация Константинополя
(16 марта 1920 г.), укрепившие положение Англии на Ближнем Востоке,
окончательно охладили ее внимание к армянскому вопросу: уже в конце
1919 года англичане эвакуируют Закавказье, и вопрос о судьбах Армении
на конференции в Сан-Ремо (апрель-май 1920 г.) — передается... за
ненадобностью ее западноевропейским империалистам — империалистам
североамериканским: передача эта представлялась необходимой,
поскольку Верховный Совет Лиги Наций признал, что «без поддержки»
Армения существовать не может. Президент Вильсон принял поручение
Лиги определить границы, которые надлежит отвести Армении и великодушно
присудил ей большую часть Эрзерумского и Трапезундского
вилайетов, а также целиком вилайеты Дитлисский и Ванский, общей
площадью в 30 000 кв. миль, с береговой линией в 150 миль. Американские
политики оказались, однако, более трезво настроенными, чем их
президент: расценив точным арифметическим расчетом, во что обойдется
им «мандат на Армению», фактически ни к чему ненужную американскому
капиталу, поскольку армянский вопрос есть европейский, по
самому существу своему, вопрос, отвергла этот мандат крупным большинством
при голосовании в Сенате. Армянская Республика дашнаков
— осталась, таким образом, беспризорной: западные империалисты еще
раз бросили Армению разоренной и опустошенной на произвол судьбы.
То же сделало и французское правительство — с армянами оккупированной
им в 1919 году Киликии. Эта плодородная область с 11—14 вв.
составляла небольшое армянское царство, благодаря чему здесь имелось
значительное ядро армян (около 33% всего населения). (...) Когда
начались военные действия турецких националистов против французов,
последние посулили армянам создание независимого государства
под своим протекторатом и поручили им карательные экспедиции против
восставшего мусульманского населения. В 1920 году ангорское правительство
направило в Киликию регулярные войска, которые оттеснили
французов к морю и разгромили ряд армянских деревень, вырезав
около 16 тысяч человек. Доведенное до отчаяния, армянское население
провозгласило независимую республику под протекторатом Франции,
создало правительственные органы и «легион армянской самообороны
», численностью около 10 тысяч человек. После борьбы с переменным
успехом французы вновь, и на этот раз окончательно, отошли к
морю, вступив в мирные переговоры с Турцией. Брошенные на произвол
судьбы армяне были осаждены турками в своих твердынях (Хаджине,
Зейтуне) и, после упорного сопротивления, целиком уничтожены. Всего
их погибло около 20 тысяч человек. В 1921 году Франция заключила
мирный договор с Турцией, по которому она решительно отказалась от
Киликии. (...)
Таким образом, одна из двух «армянских баз» была ликвидирована.
Армянский вопрос сосредоточился на Закавказье, где дашнаки, несмотря
на столь очевидное крушение всех их «великоармянских» надежд,
продолжали вести политику воинствующего национализма. Их положение
стало явно опасным с того момента, как с севера Армении прошла
советская граница: утомленные террористическим режимом дашнаков,
бесконечными погромами и войнами, испытавшие хронический голод и
нищету, народные массы Армении стихийно тянулись к Советской власти:
уже через три дня после установления Советской власти в Баку, в
ряде пунктов Армении произошли восстания (в Александрополе на несколько
часов даже была установлена Советская власть), беспощадно
подавленные дашнаками. С другой стороны, начавшиеся в 1920 году
дружественные сношения Советской России с Ангорой наталкивались
на дашнакскую Армению, поскольку она враждебной силой залегала на
путях сообщения названных государств.
Дашнаки решили поэтому использовать связанность Ангорского
правительства — борьбой на западном греко-английском фронте — и
обезопасить себя с турецкой стороны, поскольку Советская Россия не
проявляла никаких стремлений к агрессивным действиям. На предло23
жение (в июле 1920 г.) о передаче ей Карабаха, Нахичевани и др., определенно
тяготеющих к Советской Федерации, территорий Эриванское правительство
согласилось, дав одновременно тайный приказ дашнакским
воеводам открыть партизанские действия на территориях, о которых
шла речь. Действия эти начались в сентябре 1920 года. Одновременно
с этим, получив от англичан оружие, дашнаки произвели массовый погром
мусульманского населения во всей Карсской области и Эриванской
губернии, обратив в пепелища районы Шурагел, Шаруро-Даралагеза,
Кагызмана, Сурманли, Каракурта, Сарыкамыша; «обеспечив себе таким
образом тыл», они повели наступление на Ольты и Кагызман, заручившись
поддержкой Макинского Сардара.
Турки ответили встречным ударом восточной турецкой армии Карабекира
и Хамил-Паши. Войска эриванского правительства были разбиты.
(...) Турки взяли Карс (2/ХІ), Александрополь и заставили правительство
Армении подписать неслыханно тяжелый мир. Армения не
только потеряла почти все оккупированные турками территории, но
лишилась права содержать армию свыше 1500 человек, при 8 полевых
орудиях и 8 пулеметах. Население Армении реагировало на этот мир,
сбросив дашнаков и установив в декабре 1920 года Советскую власть.
Русско-турецкий договор 1921 года аннулировал Александропольский
мир, установив границу Армении с Турцией в современных ее начертаниях.
С этого момента — момента нового государственного бытия армянского
народа — армянский вопрос, как таковой, может считаться
ликвидированным. Правда, даже после советизации Армении, западноевропейские
империалисты сделали еще попытку поспекулировать
на армянском вопросе на Лозаннской конференции, где выдвинут был
проект создания «Армянского очага», учреждение в Константинополе
специального органа для защиты «национальных меньшинств» под
контролем Лиги Нации; но поскольку это было сделано с исключительной
целью вынудить у турецкой делегации уступку по вопросу о Мосуле,
— проект этот сам собою отпал, как только нужные уступки были
сделаны. (...)
(Армянский вопрос / / Большая советская энциклопедия. 1-е изд. Т.З.
М., 1926. С.434—438.)