Печать Катыни ("Przeglad", Польша)
Сюжет: Россия выбрала Польшу своим врагом

19/09/2007

Катынские рвы смерти несут в себе и такой призыв: откажитесь от слепой, фанатичной ненависти

Сегодня Катынь - это не бомба, при помощи которой можно взорвать ситуацию в Польше, польско-российские отношения и еще шире - отношения между Россией и Западом. К обезвреживанию этой бомбы приступили Войцех Ярузельский и Михаил Горбачев. А закончили его Лех Валенса и Борис Ельцин. Сегодня Катынь может быть не более, чем одним из снарядов, выпускаемых в польско-польской или польско-российской войне. Его калибр, безусловно, меньше диаметра трубы, которая должна пройти по дну Балтийского моря, или ракет, которые американцы собираются разместить в Польше. Катынь, десятилетиями бывшая частью большой политики, все больше от нее освобождается. Зато укрепляется ее самое пронзительное измерение - личностное. Тысячи человеческих трагедий и драм. Катынские рвы смерти несут в себе и такой призыв: откажитесь от слепой, фанатичной ненависти. Берегитесь всемогущей, неконтролируемой власти, для которой ненависть - один из главных столпов правления.

Их убила политика

Политика стала причиной катынского злодеяния. Политика ненависти к польскому государству, которое символизировали интернированные в Козельске, Осташкове и Старобельске. Политика физической ликвидации классовых врагов (Берия в своей записке для Сталина, обосновывая необходимость расстрела поляков, называет их 'заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю'). Политический характер убийства подчеркивался тем фактом, что оно было совершено не на основе приговора даже самого послушного суда, а по решению политбюро Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). В годы т.н. 'великой чистки' советская власть сообщала об успехах в разгроме разнообразных врагов, предателей и агентов (к их числу были отнесены примерно 100 000 расстрелянных поляков, включая лидеров Коммунистической партии Польши). Однако катынский расстрел с самого начала держался в строжайшей тайне. В конце 1950-х годов, с согласия Хрущева, были уничтожены личные дела расстрелянных. Были оставлены лишь главные документы преступления - в специально опечатанном конверте. В нем было заключено катынское проклятье. Конверту дали регистрационный номер '1'. Вместе с атрибутами власти он переходил в руки сменявших друг друга руководителей Советского Союза, которые знакомились с его содержимым. Он был назван 'пакетом номер 1'. Регистрировалось каждое его вскрытие. Наследуя 'пакет номер 1' и сохраняя его содержимое в тайне, каждый советский лидер некоторым образом становился сообщником авторов преступления (Сталина, Берии, Кагановича, Калинина, Микояна, Молотова, Ворошилова). Летом 1942 г. жители пригородов Смоленска сообщили полякам, работавшим на организацию Тодта, о братской могиле офицеров. Немцы заинтересовались ей только в феврале 1943 г. - почти сразу после гигантского поражения под Сталинградом: они были вынуждены не только отказаться от планов завоевания месторождений кавказской нефти, но и потеряли инициативу на восточном фронте.

Истина, которая не освобождает

Катынью заинтересовались Гитлер, Геббельс, Риббентроп, Ганс Франк. Было решено привлечь к изучению вопроса представителей влиятельных польских кругов, в том числе, католических священников. Раскрытию преступления был придан международный резонанс. В апреле в Катыни прошла первая эксгумация и идентификация тел. Коллаборационистская газетенка 'Nowy Kurier Warszawski' публиковала списки опознанных жертв. Немцы, изображая себя защитниками высочайших этических ценностей, разглагольствовали на тему варварства русских. 'Благородные' власти Третьего рейха сообщили об обнаружении могил в Катыни 13 апреля 1943 г., а утром 19 апреля гитлеровцы приступили к ликвидации варшавского гетто. Евреев вывозили в Треблинку-2: с июля 1942 по ноябрь 1943 г. на территории размером 400 на 600 метров в газовых камерах было уничтожено не менее 800 тысяч человек. Несмотря на разрыв отношений между СССР и лондонским [польским - прим. пер.] правительством в апреле 1943 г., гитлеровцам не удалось рассорить союзников. Уинстон Черчилль с самого начала крайне сдержанно относился к информации о катынском расстреле и советовал лондонскому правительству сохранять умеренность, запретив польской прессе в Великобритании печатать полемику с советской стороной. После освобождения Смоленщины советские власти отправили на место преступления специальную комиссию. Результат ее миссии был отражен в самом ее названии - это была комиссия 'по выяснению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в катынском лесу военнопленных - польских офицеров'. Сокрытие дела свидетельствует о том, что совершившие преступление с самого начала осознавали, что творят зло. Это подтверждает то, что после войны в честь польских офицеров в Катыни был воздвигнут обелиск с надписью 'Жертвам фашизма - польским офицерам, расстрелянным гитлеровцами в 1941 году'. Это можно признать своего рода 'реабилитацией' жертв преступления, признанием того, что они не заслужили уготованной им судьбы.

Катынь в борьбе с коммунизмом

Катынь вернулась вместе с 'холодной войной'. Американцы, признавшие во время войны советскую версию катынского преступления (ограничив право сообщать информацию о Катыни в СМИ) и не протестовавшие против его включения советской стороной в повестку дня Нюрнбергского процесса в качестве гитлеровского преступления, вспомнили об убийстве в сентябре 1950 г. В первые месяцы корейской войны, в которой на стороне противоборствующих сил участвовали обе сверхдержавы. Был опубликован доклад американского офицера Джона ван Влиета (John Van Vliet), который в мае 1943 г. оказался в группе пленных, привезенных в Катынь в рамках пропагандистских экскурсий, организованных гитлеровцами, и был свидетелем эксгумации. Тревожась за судьбу взятых в плен американцев и стремясь ослабить международную позицию СССР, Конгресс сформировал специальную следственную комиссию, которая опубликовала семитомный рапорт объемом более, чем в 2000 страниц. В нем содержался вывод о том, что преступление совершил СССР. Комиссия заявила, что катынским делом должны заняться ООН и Международный суд в Гааге. Польские власти, которые в сталинский период распространяли ложь о Катыни, позже старались обойти этот вопрос молчанием. Сказать правду они не решались из политических соображений - в связи с гегемонией СССР и из страха перед реакцией общества. Катынская тема находилась под запретом цензуры. Он касался, в том числе, некрологов и информации о богослужениях. В свою очередь, для противников послевоенной власти Катынь была символом борьбы с коммунизмом и советским господством. Борьба за правду о Катыни была оружием в руках всех созданных в 1970-е годы оппозиционных групп - как склоняющихся влево, так и националистических. 1 августа 1981 г. на кладбище 'Повонзки' был поставлен крест с именами совершивших это преступление. Его вывезла Служба безопасности, а в 1989 г. он вернулся обратно. В 1985 г. на военном кладбище 'Повонзки' власти поставили памятник 'жертвам гитлеровского фашизма' - катынского преступления. Почти до самого конца ПНР Катынь оставалась фронтом политической борьбы между властью и оппозицией. Еще в девяностые годы Катынь использовалась в полемике с деятелями бывшей ПОРП - молодые правые атаковали депутата от СЛД Анджея Урбанчика (Andrzej Urbanczyk), чтобы не позволить ему возложить цветы к Катынскому кресту в Кракове. Бывшие члены ПОРП якобы были недостойны воздавать почести жертвам катынского преступления.

Снятие проклятья

Однако именно власти ПНР начали снимать катынское проклятье. Это стало возможным после прихода к власти Михаила Горбачева и перемен в Советском Союзе, которые также способствовали строительству более равноправных отношений между Варшавой и Москвой. В 1987 г. была создана польско-советская комиссия по изучению 'белых пятен' истории. 13 апреля 1990 г. президент СССР Михаил Горбачев передал пребывавшему с визитом в Москве президенту Польши Войцеху Ярузельскому две папки со списками пленных, вывезенных из Козельска и Осташкова, а также список пленных Старобельска. В тот же самый день агентство ТАСС сообщило, что ответственность за преступление несет НКВД. В сентябре 1990 г. Главная военная прокуратура СССР открыла уголовное дело по факту расстрела. До конца своего пребывания у власти Михаил Горбачев не решился опубликовать 'пакет N1' с решением политбюро ВКП(б) от 5 марта 1940 г. Это сделал Борис Ельцин осенью 1992 г. Он пошел на это, руководствуясь политическими соображениями - борьбой с Михаилом Горбачевым, сохранявшим очень высокий авторитет в мире. Чтобы решить эту проблему, он рассекретил 'пакет N1'. Горбачев пытался оправдаться тем, что он не открывал конверт и не знал содержания лежавших в нем документов, но это звучало неубедительно. Катынское проклятье было снято, когда главный архивист России Рудольф Пихоя 14 октября 1992 г. в Бельведерском дворце передал президенту Польши копии документов из 'пакета N1'. Слеза, пролитая Борисом Ельциным год спустя под Катынским крестом в Варшаве, произнесенное им слово 'простите' и открытие кладбищ на территории России - в Катыни и Медном - были лишь последствием свершившегося перелома. Официального признания российскими властями того, что за катынское преступление отвечают власти СССР, и рассекречивания доказательной базы, имеющей ключевое значение для дела.

Бомба без заряда

Сегодня Катынь не является реальной проблемой, способной испортить польско-российские отношения. Можно иметь претензии к русским за то, что они не передали все документы по вопросу Катыни. Но ведь и архивы наших сегодняшних союзников вовсе не открыты настежь для польских исследователей. Институт национальной памяти считает, что американские архивы содержат часть документов смоленского НКВД, якобы перевезенные гитлеровцами в Германию. Можно предъявлять претензии российской прокуратуре за то, что она не квалифицировала катынский расстрел как преступление против человечности. Но ведь она признала, что преступление совершили русские. Можно злиться на популярную среди русских националистов публикацию Юрия Мухина 'Катынский детектив', в которой автор продолжает катынскую ложь. Но Мухин в России - фигура гораздо менее известная и влиятельная, чем в Польше профессор Рышард Бендер (Ryszard Bender), кандидат в депутаты парламента от правящей партии, которого упрекают в лжи об Освенциме ('Освенцим был лагерем труда, а не смерти'). Сталин, Катынь - это слова, которые по-прежнему вызывают эмоции. Эмоции, используемые в более или менее благородных целях. Когда на первой странице свежего номера журнала 'Polityka' я читаю, что 'Сталин возвращается в Россию', то подозреваю, что редакции, борющейся за возвращение позиции лидера на рынке влиятельных еженедельных изданий, важно привлечь читателя, а не поставить диагноз, в который не верят великолепные, опытные журналисты 'Политики', прекрасно знающие, кем был Сталин, и чем был сталинизм. Если бы Сталин вернулся в Россию, то разве могли бы министр внутренних дел Польши и шеф польской полиции говорить 2 сентября 2007 г. о катынском преступлении на кладбище в Твери в присутствии официальных представителей российских властей? Разве могли бы доехать до Твери участники VII Международного катынского рейда мотоциклистов, стартовавшего в августе из Варшавы? Когда на первой странице 'Газеты выборчей' я читаю текст о том, что в Быковне под Киевом найден медальон польского солдата, являющийся, вероятно, первым доказательством того, что и там похоронены жертвы катынского расстрела, то не могу отделаться от такого впечатления, что это пиар-акция, связанная с премьерой фильма, снятого человеком, находящегося в теплых отношениях с редакцией. На катынских эмоциях играют журналисты, деятели искусств, а также политики. Упреки в адрес Александра Квасьневского со стороны политиков 'ПиС' за его поведение на кладбище жертв расстрела в Харькове служит целям текущей политической борьбы. В 2005 г. - также в рамках борьбы за избирателей - по телевидению шел предвыборный ролик 'ПиС', в котором заявлялось, что Россия не хочет признать Катынь актом геноцида. Эмоции, связанные с прошлым, питают враждебность в отношении сегодняшней России, а, особенно, ее властей. Так же поступают и русские, питая катынскими эмоциями враждебность в отношении поляков и сегодняшней Польши. На форуме портала inosmi.ru, размещающего переводы из иностранной прессы, я даже нашел похвалу катынскому преступлению: 'Лишенные своего ядра (офицерства, ксендзов, т.н. "интеллигенции", - по сути, идейных вдохновителей польского реванша), поляки оказались в роли змеи, у которой вырвали ядовитый зуб'. В подобных высказываниях читателей российского интернет-портала утверждение о том, что преступление совершили немцы, соединяется с удовлетворением тем, что оно вообще было совершено, что поляки его заслужили - в том числе, и своей нынешней враждебностью в отношении России. Крайние взгляды присутствуют в каждом обществе. Ведь в нашей стране есть историки с научными званиями, которые сожалеют о том, что Польша не вступила в союз с Гитлером и не отправилась вместе с ним на завоевание СССР. А, значит, не приняла участия вместе с гитлеровцами в сжигании заживо и отправке в газовые камеры миллионов русских. Однако катынская бомба была обезврежена. Проблемы Катыни в плане большой политики не существует. Остается проблема малой политики, насыщенной эмоциями. Но максимум, к чему она может привести, - это пятисотая польско-русская перепалка. За это нужно благодарить тех, кто обезвредил катынскую бомбу, снял катынское проклятье. И поэтому выходящий на экраны фильм Анджея Вайды 'Катынь' можно будет смотреть без политических эмоций и увидеть в нем творение Мастера.