"Вряд ли какая-либо другая страна стала бы терпеть, а тем более смогла бы создать столь жестокие заведения, как британские публичные школы. Первая неделя новичка в такой школе часто оставляет самый болезненный след в его жизни. Ему трудно даже осознать, что в мире может быть столько людей, желающих ударить его, причинить ему боль и имеющих полную возможность делать это в любое время дня и ночи.
Жестокие побои, которым старшины домов, старшеклассники, и даже сверстники подвергают новичков за малейшие проступки или за недостатки характера, не имеют параллели в британском обществе.
Нигде, даже в тюрьме, подростку не дадут семнадцать ударов розгами лишь за гримасу, сделанную другому подростку. Однако в публичной школе такая мера одобряется – отчасти потому, что она позволяет эффективно поддерживать дисциплину; отчасти потому, что учит младших чувству ответственности и повиновению власти: отчасти потому, что добрая порка считается полезной для воспитанников независимо от того, заслуживают они ее или нет.
Энтони Глин (Англия),
«Кровь британца» (1970).
По части телесных наказаний в школах мы являемся чрезвычайно жестокой страной. Польша отменила их еще два столетия назад. Законы, запрещающие бить детей, были приняты в Голландии в 1850-м, во Франции в 1888-м, в Финляндии в 1890-м, в Норвегии в 1935-м, в Швеции в 1958-м, в Дании в 1968 году. В Британии же телесные наказания школьников до сих пор не отменены.
Еженедельник «Обсервер» (Англия),
1977.


Набалованные дети, которые постоянно требуют внимания к себе, то и дело чего-то просят или на что-то жалуются, – большая редкость в английских семьях. Ребенок здесь, повторяю, с малолетства сознает, что окружающий его мир – это царство взрослых. Он привык быть предоставлен самому себе и как можно реже напоминать родителям о своем существовании. Пока дети растут дома, их не должно быть слышно. А со школьного возраста их в идеале не должно быть и видно. Это характерная черта английского уклада жизни. Непосредственное влияние родителей в воспитании школьников и тем более студентов сказывается здесь куда меньше, чем в других странах. Считается, что давняя традиция отсылать детей учиться подальше от дома отражает не суровость родительского сердца, а, наоборот, боязнь, что оно окажется слишком мягким. По мнению англичан, дети ведут себя среди чужих людей лучше, чем под родительским кровом, скорее приучаются стоять на собственных ногах.

Чтобы вести себя должным образом, гласит английская мораль, человек должен хорошо знать как касающиеся его правила, так и принадлежащие ему права. И осведомленность англичан в каждой из этих областей поистине поразительна.
Оказавшись в новой, непривычной обстановке, англичанин прежде всего стремится сориентировать себя относительно действующих в ней правил. Впервые переступив порог школы, фирмы, клуба, парламента, он думает не о том, как привлечь к себе внимание каким-то своеобразным поступком, а о том, как вписаться в сложившийся там порядок. Иными словами, он видит свою цель не в том, чтобы выделиться, а в том, чтобы уподобиться.

Если в средневековых школах основами воспитания считались латынь и розги, то Томас Арнольд, во-первых, добавил сюда третий рычаг – спорт, а во-вторых, вложил розгу в руки старшеклассника. О том, как командное соперничество на спортивных площадках дополнило изучение классиков, речь уже шла. Вторым же важным нововведением явилась система старшинства, то есть внутренней субординации среди воспитанников, которая наделяет старшеклассников значительной властью над новичками.
Для того чтобы эта субординация глубже пронизывала жизнь публичной школы, она организационно делится не горизонтально, а вертикально, то есть не на классы, а на дома. Каждый из домов объединяет воспитанников всех классов, остающихся в нем весь срок обучения от первого до последнего дня.
Именно через старшеклассников публичная школа преподает новичку самый первый и самый суровый урок: необходимость беспрекословно подчиняться всякому, кто по школьной субординации стоит хотя бы на ступеньку выше. Трудно представить себе то огромное и безжалостное воздействие, которое, подобно нажиму валков прокатного стана, оказывается здесь на характер подростка. Все, что не совпадает с общепринятыми взглядами, безжалостно подавляется. Своими неписаными законами и обычаями английская публичная школа многим напоминает бурсу. Идею субординации новичкам прививают не нравоучениями, а унизительными обычаями, наряду с которыми существует вполне официальная система телесных наказаний.
Да, в той самой стране, где так любят говорить об уважении человеческого достоинства, телесные наказания школьников отнюдь не ушли в прошлое вместе со средневековьем или даже временами Диккенса. Розга доныне остается здесь узаконенным средством, чтобы сначала учить воспитанника безропотно подчиняться, а потом, когда он сам станет старшеклассником, учить его умению повелевать.
Шестой, то сеть выпускной, класс, в котором воспитанники обычно учатся два года, это как бы унтер-офицерский костяк школы. Эти подростки отвечают за порядок в классах, на спортивных площадках, в спальнях. Они вправе применять к младшим дисциплинарные наказания и поощрения.
Система воспитания, сложившаяся в публичных школах, требует изоляции подростка не только от семьи, но и от внешнего мира вообще. Считается, что лишь совместная жизнь в стенах интерната может привести к тому тесному контакту и глубокому знанию друг друга, при которых эффективно прививаются и качества подчиненных и качества руководителей. Этот замкнутый мир накладывает на молодежь столь глубокий отпечаток, что в выпускниках определенных публичных школ нередко можно распознать определенные человеческие типы

Мечтая о «подобающей школе», обивая пороги Итона или Винчестера, Харроу или Регби, английский отец или мать думают прежде всего не о том, чему их отпрыск выучится на уроках, не о классическом образовании, сулящем сравнительно мало практической пользы. Они думают о том воздействии, что окажет публичная школа на характер их сына, о манере поведения, что останется с ним до конца дней, как и особый выговор, который проявляется с первого же слова и который можно выработать лишь в ранние юношеские годы. Они думают и друзьях, которых обретает их сын, и о том, как эти одноклассники и сам «старый школьный галстук» помогут ему в последующей жизни.
Принято считать, что хорошая публичная школа воспитывает в характере подростка такие черты, как самостоятельность, выдержку, стойкость перед трудностями, а также готовность вставать во главе других.
Публичные школы – это, разумеется, средство воспроизводства элиты, и само их существование свидетельствует об иерархической структуре общества. Именно в публичных школах проходит предварительную обработку тот человеческий материал, который поступает затем для окончательной шлифовки на «фабрики джентльменов» – в Оксфорд и Кембридж.