Что в Армении, думают и говорят о войне, мире, отношениях с соседями особенно те, кто живут в приграничных общинах? Насколько эти идеи связаны с жизнью и правами людей, будущим общины? Какие возможности открывают представления о мире и Армении, о нас и о них для продолжения и изменения общественной жизни?

— Будь сейчас возможность встретиться со сверстником из Азербайджана, что бы ты ему сказал?

— Сказал бы «Здравствуй, как ты?». Ничего необычного (парень, 18 лет, приграничная с Нахиджеваном община).

После карабахской войны у армянской и азербайджанской молодежи не было прямого общения друг с другом. В приграничных общинах люди, живущие на расстоянии каких-нибудь 100 метров, не знакомы, при этом им многое «известно» друг о друге. Кто-то из них ищет новую информацию.

— Просто было бы интересно побеседовать с ними, узнать, что они думают, потому что, мне кажется, не будь проблем, связанных с «верхами», ничего бы не случилось, ведь и они обычные люди… Какой родитель — будь он армянином, турком, грузином, неважно — захочет, чтобы его ребенка однажды не стало. Такого не может быть. Какой бы национальности ты ни был, это же дети 18-20 лет. Мне не кажется, что можно быть настолько бесчеловечным, чтобы хотеть смерти молодых. Интересно узнать об их представлениях: что они думают. Уверена, что и они стремятся к миру. Они бы тоже хотели жить спокойно. Один раз живем, в среднем по 60-65 лет, неизвестно, что будет завтра. Можно просто наслаждаться жизнью, а не воевать (женщина, 35 лет, приграничная с Нахиджеваном община).

— К примеру, мне рассказывали, что здесь была торговля с азербайджанскими селами. Даже к нам домой приходили турки, азербайджанцы, оставались ночевать. Однажды турок (в разговорном армянском азербайджанцев также называют турками — ред.) спас мою бабушку от смерти: она упала, собирая зелень в горах, и турок ее спас (несовершеннолетний парень, приграничная с Нахиджеваном община).

Пожилые и люди среднего возраста жили, общались и дружили с азербайджанцами. Они помнят о том, как живущие бок о бок соседи ходили в гости друг к другу, помогали в трудную минуту.

— Поживем спокойно, сколько Бог нам отмерил, надо стремиться жить весело и счастливо. Нужно помогать друг другу, потому что мы соседи. Как мы со своими соседями помогаем друг другу? То же и с государствами. Мы точно можем помочь, сделать так, чтоб было лучше (женщина, 19-35 лет, приграничная с Нахиджеваном община).

— Мы годами жили с ними. Конкретно этот дом — дом турка . Жили с ними, ладили. Это может звучать как-то некрасиво, мол, ты предаешь, когда хвалишь их, но есть, за что. Мои родители приехали из Гориса (город в Сюникской области Армении — ред.), мой сосед-турок не стал дожидаться, пока я вернусь из школы, пригласил к себе, угостил: это человеческое отношение со стороны турка (женщина, 50+ лет).

— Тогда армяне и турки были братьями. За покупками они в основном приезжали в наше село. А отсюда увозили мясо. Сами же торговали овощами. И в Джермук ездили продавать, и в Ереван. Ездили через наше село, так дорога гораздо короче (женщина, 36-50 лет).

Но однажды граница закрылась, и живущие по ту сторону границы знакомые превратились в тех, других, во врагов.

— Там у Вас есть друзья?
— Сейчас нет. Тогда были.
— А какие-либо знакомые?
— Нет, мы больше не ездим друг к другу.
— Никого не знаете по имени? Кто там живет?
— Нет (женщина, 50+ лет, приграничная с Нахиджеваном община).

Отличий в быту людей по обе стороны границы, кажется, нет. Они разделывают землю, содержат скот, информацию о войне и ее развязке получают из телевизора.

— Я не стану винить подобных себе с их стороны, потому что, бывало, встречались на расстоянии 10 метров, даже вооруженные попадались — и ничего. Подобные мне себе подобных не убьют. Сельчанин не станет убивать сельчанина, потому что знает: убьет он, убьют и его. Как и я, он занимается землей, содержит скот. Урегулировать вопрос должны наши правительства, какое мне дело до Ахмеда, Махмеда? Никакого. Я хочу мира. Чтоб ни они не дергали, ни мы. Я не боюсь, но не нужно создавать отравляющую атмосферу. Пройди 200-300 метров, увидишь, что наши стоят у их постов, работают под носом у их вооруженного солдата (мужчина 50 лет, приграничная с Нахиджеваном община).

Окончание войны и мир связывают с экономическим развитием страны, процветанием приграничных общин, возможностью спокойно «жить вместе», «видеть страны друг друга», понимать друг друга, установить «нормальные отношения, как в других странах».

И хоть в памяти людей сохранились остатки воспоминаний о «человеческом облике» конкретных соседей, затянутый конфликт исказил эту картину, превратил в шаблонный образ: враг коварен, кровопийца, а армяне — добрые, терпимые и всепрощающие.

— Наше отношение к ним, так сказать, искреннее, что ли. Если мы начнем какое-нибудь строительство на позициях, они откроют огонь, но мы так не поступаем. Как говорится, мы понимаем, что и их дома кто-то ждет. Не могу сказать, какие они люди, но, как говорится, они кровопийцы (парень до 18 лет).

Укоренившиеся стереотипы о ненависти азербайджанцев к армянам в основном формируются на основании информации, получаемой из ТВ и соцсетей. Возможная ненависть со стороны азербайджанцев будто обязывает к идентичной реакции. В результате формируется порочная гонка ненависти друг к другу.

— Вы не видели в Интернете, как они говорят детям в детсаду: «кто наши враги?». Те отвечают «армяне». Сняли на видео, разместили. Этому трехлетних детей учит турецкая, вернее, азербайджанская воспитательница. В их книгах — посмотрите в Интернете — написано, что каждый азербайджанец должен убить хоть одного армянина.

— А в наших учебниках?

— В наших книгах подобного нет. У нас нормальная, цивилизованная, развитая страна. В наших книгах написано, что Азербайджан имеет лишь 100-летнюю историю, что в свое время Баку строили армяне, поставили на ноги, все нефтяные прииски построили армяне, с армян началось. 40% населения Баку составляли армяне, до 90 года. Азербайджанцы не могут быть умными, потому что их история начинается, кажется, с 1918 года, всего 100 лет… (мужчина, 36-50).

— У нашей учительницы истории какая-то злоба к туркам, к другим нациям. Она очень патриотичная женщина. Каждое лето ездит в Западную Армению. Когда возвращается, рассказывает с таким воодушевлением, воспоминаний хватает на весь год (девочка, 18 лет).

— Как ребенка воспитаешь, так и пойдет. Если наш противник воспитывает детей таким образом, будет закладывать в них, что армянская нация плохая, так и пойдет (мужчина, 36-50).

В представлениях людей сосуществуют «враг» азербайджанец и азербайджанец-«человек», иногда даже на разных пластах сознания одного человека. В случае, когда азербайджанцы из смежных общин кажутся чужими или врагами, за пределами стран людей, особенно уехавших в Россию, объединяют одни и те же проблемы и готовность к взаимопомощи.

— В Москве у меня были друзья-азербайджанцы, нормальные отношения были. Лет 5 назад. За пределами страны по-другому, легче, чем здесь. Он не от хорошей жизни уехал, у всех одни и те же проблемы. Они уехали, чтобы хорошо жить, это им и нужно. Неважно, в Армении ты, России или Америке: все стремятся хорошо жить (мужчина 36-50 лет, приграничная с Нахиджеваном община).

— Люди этой национальности очень хорошо относятся к армянам где-то вдали, но как только оказываются на своей земле, меняются. Почему? Пусть бы оставались прежними. Брат рассказывал, как в России к ним очень хорошо относились, помогали во многих вопросах, но опасались, как бы об этом не узнал кто-то из их страны, кто-то в должности, ведь у них это уже предательство, но почему?
— А у нас помощь азербайджанцам — предательство?
— Найдутся те, кто сочтут предательством, но все мы люди (женщина, 19-35, приграничная с Нахиджеваном община).

— Почему я должен ненавидеть ребенка турка? Что он мне сделал? Какой вред он причинил мне или моему народу? Народ не виноват, виновато руководство. Я вижу, что и у них бывают жертвы, их родители тоже мучаются, плачут. Почему как мы, так и они должны терять людей из-за аппетита руководства? (парень до 18л., приграничная с Нахиджеваном община).

«Турок остается турком», а «человек остается человеком». Если первое утверждение звучит как общеизвестная истина, не нуждающаяся в объяснении, то второе — в качестве индивидуального кредо.

— Враг остается врагом, я и тогда их не любил.
— Почему?
— Не знаю. Ну, турок остается турком (мужчина 36-50 лет, приграничная с Нахиджеваном община).
— Как ты охарактеризуешь отношения между Арменией и Азербайджаном?
— Холодные, ближе к вражеским.
— Ты воспринимаешь их, как врагов?
— Нет. Как людей. Вне зависимости от национальности, религии, человек остается человеком (парень 18 лет, приграничная с Нахиджеваном община).

Текст подготовила Шаганэ Хачатрян

Беседы с жителями приграничных с Нахиджеваном общин вели Жанна Андреасян, Анна Жамакочян, Мариам Халатян, Арпи Манусян