irakly писал(а):Bergmann с утра во всех темах включился

ПРИШЕЛЕЦ писал(а):Баку не позволит России вмешиваться в восстановление юрисдикции на Карабах - администрация Алиева !
"Как отмечал президент страны, Азербайджан сейчас силен и независим как никогда. Азербайджан сегодня располагает, как мощной армией, так и независимой политикой

Топором и пером

Почему, чтобы быть совестью нации, надо стать врагом народа

"Это же ужасно, Мопош, что в целой стране не оказалось ни единого духовного авторитета, который, не боясь за свою шкуру, мог бы сказать народу правду..." Акрам Айлисли, живой классик азербайджанской литературы, стал первым тюркоязычным писателем, опубликовавшим повесть об армянской резне. Корреспондент «РР» встретился с Акрамом и добрался до горного села, где происходит действие книги.

Шура Буртин

Вечером 18 февраля 2004 года лейтенант азербайджанской армии Рамиль Сафаров купил в магазине топор. Всю ночь он точил его, сидя в своей комнате в офицерском общежитии в Будапеште. За месяц до этого Рамиль приехал туда на курсы, организованные для военных из разных стран в рамках программы "Партнерство во имя мира". Вместе с ним на курсах оказались два молодых лейтенанта из Армении. Сафаров несколько раз сталкивался с ними в коридорах. Сперва армяне здоровались — но Сафаров не отвечал. В последний раз, встретив его в коридоре, армяне улыбнулись и один что-то сказал другому. В этот момент Рамиль понял, что сделает. Партнерство во имя мира он осуществил так: в пять утра вошел в комнату, где жил Гурген Маргарян, — она была незаперта — включил свет и несколькими ударами отрубил спящему голову. Проснувшийся сосед, венгерский офицер, закричал и в ужасе выбежал из комнаты. Рамиль выкурил сигарету, бросил бычок на хрипящее тело и пошел искать второго армянина. Но тот дверь не открыл. Сбежавшиеся военные начали уговаривать Рамиля — лейтенант был двухметровый, богатырского сложения. Сафаров не был уверен, что нашел нужную дверь — поэтому перестал ее ломать, а опять закурил и сдался прибывшей полиции. На суде он не выказал ни малейшего раскаяния, заявив, что жалеет лишь о том, что не убил второго армянина. Его приговорили к пожизненному заключению.

В августе 2012 года Азербайджан заявил о намерении купить венгерские государственные облигации на сумму 3 миллиарда Евро. Сразу после этого Рамиль Сафаров был передан Баку для отбытия наказания на родине — с гарантией, что он не будет освобожден. Отпустили его прямо в аэропорту, президент Ильхам Алиев подписал указ о помиловании, произвел лейтенанта в майоры, подарил ему квартиру и распорядился выплатить офицерское жалование за 8 лет, проведенные в тюрьме. Рамиля встречали как национального героя. Тысячи людей с ликованием вышли на улицы, телеканалы целыми днями показывали, как Сафаров возлагает цветы на могилу Гейдара Алиева и скромно благодарит земляков за поддержку. Даже его свадьба стала всенародной радостью.

Увидев все это, старый писатель, живой классик азербайджанской литературы, Акрам Айлисли решил отослать в редакцию рукопись, которая шесть лет лежала у него "в столе". Это была повесть "Каменные сны", рассказывающая об армянских погромах в Баку зимой 1990 года. В декабре повесть вышла в московском журнале "Дружба Народов", в январе его прочли в Азербайджане, и Акрам стал предателем. В феврале его книги жгли на площадях, в разных городах прошли митинги, люди скандировали "Айлисли — армянин!". Крепкая молодежь из правительственной партии "Ени Азербайджан" носила по Баку гроб с его книгами и жгла его портреты с нарисованным на лбу крестом. Даже в его родном селе люди митинговали и жгли книжки.

Президент Алиев назвал Айлисли очернителем, лишил звания "Народного писателя" и персональной пенсии. Министерство образования исключило его произведения из школьной программы. Управление мусульман Кавказа объявило его вероотступником. Жену и сына уволили с работы. Все, кто мог, — писатели, артисты и академики, — наперебой открещивались от предателя. Союз писателей Азербайджана на всякий случай исключил Айлисли из своих рядов, — хотя он вышел оттуда 20 лет назад. Депутаты парламента потребовали провести генетическую экспертизу Айлисли, чтобы выяснить, не является ли он армянином. Наконец проправительственная партия "Современный Мусават" объявила, что выплатит 12 тысяч долларов тому, кто отрежет писателю уши.


Бакинцы

В самолете я лечу с солидными устатыми мужчинами. У них холодный, закрытый взгляд, довольно частый на Кавказе. Взгляд, кажется, сообщает, что его хозяин совсем не верит в общую правду, а только в общие правила.

Баку сочится деньгами. Центр города отделан роскошно — словно ты в бесконечном Петровском пассаже. Оранжевые фонари отражаются в розовом известняке — и кажется, что все тут из золота. Всюду фонтаны, изумрудные газоны изящных форм, по бульвару гуляет богатая и счастливая публика. Улицы запружены стильными кэбами-такси, выписанными из Лондона. Над бухтой рвутся в небо гигантские языки пламени — иллюминация на трех небоскребах-лепестках фантастических форм. Москва по сравнению с Баку уже смотрится серой провинцией. Видно, что денег в стране просто некуда девать.

По дороге из аэропорта проезжаешь мимо космического, похожего на белую каракатицу музея Гейдара Алиева. Покойный "отец нации" смотрит на тебя с каждого третьего билборда — натянутая улыбка под холодным, как у удава, взглядом из-под полуопущенных век. В промежутках строит серьезное лицо его царственный сын — но получается плохо, вид у Ильхама сытый и беззлобный. Отец и Сын повсюду: на любом свободном куске гранита — обязательная цитата из кого-то из них или профиль "отца нации" в барельефе. Формула культа личности импортирована из Турции: власти стараются сделать из Гейдара Алиева местного Ататюрка, символ национальной идеи. Азербайджан вообще стремительно уплывает в родную тюркскую стихию. Бакинская улица уже почти неотличима от Анкары — прежде всего по выражению лиц. На полицейских и солдатах — турецкая форма. Провозгласив формулу "Один народ — два государства", Гейдар уловил ход истории. На улицах еще частенько говорят по-русски, но в целом контекст поменялся — это уже часть того мира.

Слово "армянин" является страшным ругательством — примерно как "жид" или "чурка" в наших социальных низах, только во много раз хуже. "Ты ведешь себя как армянин! — Сам ты армянин!" — драка.

Целый день я брожу по центру, присаживаюсь на скамейки и расспрашиваю людей, как они относятся к Акраму Айлисли и Рамилю Сафарову. Люди вежливы и дружелюбны. При имени Айлисли на лицах у всех возникает гримаса неудобства: на Востоке не принято говорить с гостями о плохом. "Мы не понимаем, зачем он это сделал..." "Почему он не написал про Ходжалы?.." "У него все было, его все любили, уважали. Я считаю, он просто зажрался..."

Зато когда я произношу имя Рамиля Сафарова, глаза блестят, лица теплеют и расплываются в счастливых улыбках: "Конечно, мы знаем Рамиля, это же наш герой! Мы так рады, что он вернулся!" Бакинцы не кровожадны — никто не верит, что Сафаров зарубил спящего армянина безо всяких причин. Все знают, что армянин бодрствовал, оскорблял Рамиля, чистил ботинки азербайджанским флагом и плевал на него. Так говорили по телевизору.

Счастливая и дружелюбная атмосфера совершенно не вяжется с новостями, которые доходят из Азербайджана: оппозиция зачищена, независимые журналисты сидят, диссидентов убивают в тюрьмах, молодым активистам подкидывают наркотики и лупят в застенках. Недавно фэйсбучная молодежь собралась на стихийный митинг по поводу смертей в армии — их тут же разогнали водометами, зачинщиков вычислили и арестовали, подкинув бутылки с "коктейлем Молотова", — красоту нарушать нельзя.

— Гейдар-то был политиком, — говорит знакомый правозащитник Ариф Юнусов, — он привык договариваться. А Ильхам — принц, это ниже его достоинства. Сначала все надеялись, что он молодой, образованный, теперь у нас будет демократия. А он всех несогласных просто задавил или купил. Он американцев купил — что ему оппозиция.

На улицах с формулировкой, что Ильхам Алиев — принц, все согласны. Но у большинства это протеста не вызывает. Люди говорят об этом, скорее, с улыбкой, как о чем-то сказочном: ну принц так принц — главное, чтобы и нам жить давал. Пока нефти много, монархия в безопасности.


Поезд в Эчмиадзин

Главный герой повести — Садай Садыглы, театральный актер, выросший в маленьком горном селе Айлис, в Нахичевани, на границе с Арменией, Турцией и Ираном. В Баку — 1989 год, скоро начнется война, с каждым днем нарастает националистическая истерия, по улицам бродят толпы погромщиков, армяне сами собой выбрасываются с балконов, их квартиры занимают какие-то злодеи с пустыми глазками. Из телевизора льется патриотическая ахинея, знакомые поскорее приспосабливаются к новым условиям. Ложь становится общепризнанной правдой. Садай Садаглы, не в силах принять человеческое оскотинивание, чувствует себя в полном одиночестве и постепенно сходит с ума.

Он "с некоторых пор будто носил внутри себя некоего безымянного армянина. Точнее, не носил, а скрывал. И вместе с каждым избиваемым, оскорбляемым, убитым в этом огромном городе армянином как будто сам бывал избит, оскорблен, убит".

В конце концов в душе артиста поселяется навязчивая мечта: чтобы искупить общий грех, он должен поехать в Армению, в Эчмиадзин и креститься. Это действие равносильно смерти, и Садай ни с кем не может поделиться своей мечтой. Он просто каждый день ходит на вокзал, и провожает поезд "Баку-Ереван", не в силах решиться.

"В один из ветреных дождливых вечеров он пришел домой в таком состоянии, что Азада ханум чуть не вскрикнула от ужаса: словно кто-то окунул его в лужу — вся одежда была мокрой, по волосам, подбородку, из карманов плаща обильно стекала вода. Брюки были измазаны грязью, пуговицы пиджака и воротничок сорочки оторваны. Азада ханум, плача, раздела мужа, усадила в ванну с теплой водой. Дала выпить рюмку коньяка, принесла чай. И лишь когда Садай пришел в себя, приступила к расспросам:

— Где ты подрался?
— Я не дрался.
— Кто же тогда тебя так отделал?
Садай ничего не ответил. А после долгого молчания так горько разрыдался, что Азада ханум пожалела о своем вопросе.
— Азя, на вокзале сожгли молодую женщину! Ее облили бензином и живую подожгли!
— Кто сжег? — спросила Азада ханум, утирая слезы.
— Женщины, Азя. Толпа уличных торговок. Будто это не люди были, а орава настоящих джиннов.
— Пойми, Садай, так нельзя. Ты в этом мире ничего не изменишь, только окончательно погубишь себя. Говоришь, ходил на вокзал? Да что ты там делал, милый?
— Я хотел… Я хотел… Я хочу умереть, Азя, — с трудом вымолвил он.
Азада ханум, поняв, что муж на грани помешательства, замолчала.

Садай Садыглы, окончательно замкнувшийся в себе, теперь был полностью отрешен и от жены, и вообще от всего земного. Азада ханум поняла, почему муж ходил на вокзал. Садай целыми днями торчал там лишь для того, чтобы встречать и провожать знакомый ему с детства поезд “Баку-Ереван”. В этом поезде он каждый день мысленно путешествовал, лелея новую бредовую мечту об Эчмиадзине, где он собирался принять христианскую веру".

Но Садай так и не уезжает — он пытается защитить пожилого армянина, которого топят в фонтане, и его убивают.

Степень крамольности этого текста трудно передать. Любая книга об армянских погромах стала бы в Азербайджане бомбой, за которую пришлось бы платить. Но этот поезд в Эчмиадзин — просто выстрел в голову. Такая правда, говорить которую никто не посоветует. И с которой, когда она произнесена, уже невозможно спорить, а можно только что-то сделать с автором.


Армяне

Слово "армянин" является страшным ругательством — примерно как "жид" или "чурка" в наших социальных низах, только во много раз хуже. "Ты ведешь себя как армянин! — Сам ты армянин!" — драка. Армянин — это враг в глубоком, архаичном смысле слова. Примерно как "татарин" для наших далеких предков — злой, извечный враг. Конечно, так было не всегда: до перестройки Баку был на треть армянским, столетиями люди жили вместе. Тысячи азербайджанцев, рискуя жизнью, прятали соседей-армян от погромщиков. Но поражение в Карабахской войне стало огромным ударом по самоощущению, достоинству азербайджанцев. Мне кажется, особенно мучительной была не сама потеря земли, а именно унижение.

Главный враг Азербайджана — вездесущее армянское лобби, из любой проблемы торчат его длинные уши, все проплачено армянами. Эта паранойя изо всех сил нагнетается пропагандой. Азербайджанцев очень обидело, что Запад встал на сторону армян, практически не осудил оккупацию. Карабах — земля, на которой жили и которую считали своей оба народа, при этом юридически она принадлежит Азербайджану (а захваченная армянами "буферная зона" даже и спорной не была). Тем не менее, когда армяне изгнали азербайджанцев, Европа протестовала лишь для проформы. В целом западный мир привык сочувствовать армянам — отчасти из-за памяти о геноциде, а отчасти из-за того, что армян, как и евреев, везде много — и они формируют общественное мнение в свою пользу.

Закрыв глаза на оккупацию Карабаха, Европа как бы смягчила боль от Резни. Но азербайджанцам-то от этого не легче: они совершенно не понимали, почему Запад занял сторону армян. Ответом, как обычно, стала теория заговора: все куплены армянским лобби.

Человек, который пришел в этот мир, должен отдать миру то, что дал ему Бог. Тот свет, который он получил, — через не знаю какие каналы — он должен оставить в этом мире.

В Азербайджане росла обида, единственным другом осталась Турция — которая вообще отрицает факт геноцида. Эта концепция полной несознанки была принята и Азербайджаном — вместе с проработанной методологией фальсификации истории. Сотни ученых мужей исходят из аксиомы, что ни армян, ни их геноцида тут никогда не было, — и изучают, что же было вместо этого.

Для армян победа в Карабахе была моральной компенсацией за Резню. Но, злорадствуя над поверженным врагом, Армения сослужила себе плохую службу: комплекс жертвы был отдан азербайджанцам. Война для них — это Ходжалы. Зимой 1992 года, захватив этот азербайджанский поселок, армянские боевики жестоко убили шесть сотен мирных жителей. Эта был лишь один из моментов войны, которая унесла десятки тысяч человек с обеих сторон — но в сознании азербайджанцев остались только Ходжалы — ничем не оправданная, звериная жестокость захватчика. Не было армянских погромов в Баку и Сумгаите, сотен людей, заживо сожженных и выкинутых с балконов толпой. Не было и миллиона армян, убитых во время резни 1915 года, — были лишь Ходжалы. Азербайджанцы думают так совершенно искренне. Отсюда Рамиль Сафаров.

Сожжение книг Айлисли в Баку

Масла в огонь очень подливает и чванливый армянский национализм. Из России рассуждения о том, что армяне самые древние, а остальные по деревьям лазали, кажутся милой глупостью. Но когда ты слышишь это от врага, захватившего твою землю, отнестись к этому с юмором трудно.

Молодежь, выросшая на официальном телике, вообще не знает, что Карабахская война была конфликтом за спорную территорию, для них это просто агрессия Армении. "Ну ничего, мы подождем. Вы же знаете, что бюджет Азербайджана в десять раз больше, чем у армян. У нас уже такая армия, что Карабах за один день можем забрать обратно. Пока нельзя, потому что Россия вступится — но однажды этот день придет." Впрочем, говорится это без злобы и с явным подтекстом, что воевать будет кто-то другой, хорошо оплачиваемые профессионалы.

Акрам

Я встречаю Айлисли, мирно прогуливающегося по улице. Это маленького роста, полный старичок, уютного вида, в кофте. Ни за что не подумаешь, что он тут гуляет, зная, что за его уши заплатили 12 тысяч долларов.

— Красиво у вас тут понастроили.

— Строительство идеет, даа, кто спорит, — Акрам говорит со смешным старо-бакинским акцентом, словно выпевая окончания, — Но, как писал Генрих Бёль, я тут настолько тоскую, что если не пойду на кладбище, становится вообще невозможно.

— Вы не боитесь по улицам ходить?

— Я, честно говоря, еле остался, у меня сердце не ахти какое. Но я до семидесяти пяти лет дожил, свою жизнь могу дарить — тому, кому нужен мир, нужно человеческая теплота, между соседями нормальные отношения. Но вот мои, моя семья — конечно, они не хотели бы все это терять, — Акрам обводит рукой небогатую обстановку своей квартиры, куда мы пришли, — Для них сближение наций это абстрактно. Это для меня тут вопрос жизни и смерти: если умру, не увидев эти две нации вместе, — я такой смерти не хочу. Когда написал, подумал: не буду пока печатать. А потом решил, что, как бы дорого не обошлось, надо все-таки идти против того, что происходит. Человек, который пришел в этот мир, должен отдать миру то, что дал ему Бог. Тот свет, который он получил, — через не знаю какие каналы — он должен оставить в этом мире.

— Надо ли писателю лезть в политику?

— Шура, милый друг, видимо такая история должна была случиться. Без этой травли не подействовало бы. Это, видимо, независимо от меня, от властей, — сама жизнь так построена. По закону физики тоже действие замечается только, когда противодействие есть. Хотя все это оказалось более чем неожиданным для меня. Самое удивительное, что армяне сейчас к нам относятся гораздо лучше, чем до этой скромной вещи. Конечно, есть и авантюристы, которые бы хотели, чтобы меня здесь убили, чтобы образ дикого народа создавать. Но интеллигенция и огромное количество простых людей смягчились, освободились от злости, подышали как бы. Хотя, конечно, я эту вещь писал не для армян, а для азербайджанцев.

— Но здесь-то люди думают, что вы оскорбили народ.

— Если бы я сомневался, что я хоть чем-то свой народ унизил, — я бы, наверное, сам сломался бы. Они хотят — если я два хороших слова об армянине говорю, то три об азербайджанце должен. Заботы мне не было — баланс мнений поддерживать! Я же описываю человека — как он воспринимает. Душевно хрупкий человек, который почти на грани сумасшествия от этой жизни. Который так страшно все переживает еще потому, что помнит, о чем рассказывали у него в деревне. Трагедия человека, когда все вокруг против его душевного состояния, против его взгляда на будущее. Братцы, давайте признаем, что гадости делали! Только после этого возможно идти на что-то хорошее. Черт-те что только не говорили: давайте проверим, какая у Акрама кровь. Хотя знают прекрасно, что я чистокровный турок. Что я Нобелевскую хочу получить. Что я на базар что ли товар принес? Но самое обидное, что это говорили от имени народа. Какая-то кабинетная крыса меня учит, что народ думает. Я вот с детства от бабушки, матери, дяди слышал только хорошее об армянах. Кто никогда армян не видал — те гораздо большие националисты, чем те, кто вместе жил. У нас редко-редко кто плохое слово скажет — это уже недоделанный идеолог, не нормальный деревенский человек. Демагоги такие и в деревне бывали, Шукшин их прекрасно описывал. Ох, я всегда с таким удовольствием его вещи переводил! Если сейчас провести референдум, подавляющее большинство будет за то, чтобы с армянами отношения наладились. Если идеология твердо скажет, что надо налаживать отношения — к вечеру народ уже по-другому будет думать. Народ — шкура та еще. Но, Шура, проблема вот в чем: как только армянский президент или наш пойдут на компромисс — тут же власть потеряют.

— А друзья вас поддержали?

— Когда я одному другу прочитал азербайджанский вариант еще, он от счастья чуть не прыгал. Это подвиг, — говорит, то-се, из глаз даже слезы вытекли. А теперь совершенно исчез из поля зрения. Боятся — что делать.

— Иногда мне кажется, что страна стала сумасшедшей, и люди ничего не хотят понимать. Вам не хочется отстраниться от этого всего? Шизофренику ведь не будешь что-то доказывать...

— Человек обозляется, если каким-то чувством знает правду, а должен воспринять ложь за правду. Когда человек живет между правдой и ложью, этот человек уже калека. Я всю жизнь очень хотел, чтобы было больше ясности, жаждал ясности. А желание отстраниться во мне с тех пор, как я себя помню. Это же частый образ у меня — одинокий мальчик, мечтающий как можно подальше убраться от людей. Всю жизнь я бежал — из деревни в город, из города в деревню. От хороших должностей бежал, от всяких собраний, от стола своего. Я ведь писать тоже не люблю — смешно сказать. Куда убежишь-то? Как избавиться от этого? Тянет на душе, уже невозможно, как беременный человек.

— Знаете, меня здесь, больше всего пугает холодный взгляд у некоторых солидных мужчин. Кажется, что за ним кроется какое-то глубокое недоверие к добру. Откуда у людей такое мироощущение?

— Это как паук, да? Как гусеница шелкопряда. Построит себе паутину и живет там. Не знает, что строит себе что-то, из чего выхода нету. Что же можно делать, человечество такое. По-моему субъективному ощущению, русский человек биологически менее хищник, чем кавказец. Не зря же они нахлынули именно в Россию. Нутром своим почуяли: русский почти не хищник, его можно обманывать и не бояться. Я, наверное, идеализирую, я же помню Москву начала 60-х, когда там учился. Другой еще был город, народ был совершенно наивный. Например, я очень извиняюсь, какой-то девушке скажешь: "Я тебя люблю," — и она верила, не знала, что кавказцу наплевать.

— Как получилось, что вы стали не таким, как все?

— Я ведь рос совершенно свободным мальчиком. Отец на фронте погиб, не было кого-то, чтобы мне сказать: пойди вот это сделать, потом приходи, будешь кушать. У нас же говорят: смотри так, женись на той. А я в стороне, ни под чью диктовку не рос, на меня никто не давил. Я в школе хорошо учился — только потому, чтобы оскорблений не слышать. Если мне учитель скажет: "ты плохо сделал" — я оскорблялся в душе, и с детского возраста хотел себя от этого оградить. Но вышло так, что оскорбляют меня много.

А мать у меня была свободнейшая душа, абсолютно давления на человека не терпела. Троих нас она вырастила — не помню, чтобы на нас голос подняла. Когда ее внуков наказывали, кричали на них, — она не выдерживала. Она своеобразный человек была, я весь от нее. А сейчас, представьте, пустили слух, что она армянка...

— Может быть, людям кажется, что если человек не вырос в атмосфере семейного насилия, то он какой-то не такой, не наш.

— Ха, вполне возможно! А она единственное, что знала — пророка своего Мухаммеда, и молилась всю жизнь. Она знала много стихов, сказок, сказочница была. Специальные были люди в деревне — приходили, ели-пели и сказки рассказывали — в основном девушкам, чтобы их воспитать честности. У нас говорят "намуз" — это женская честность, верность своей женской доле. Она, кстати, очень любила сказки Пушкина, их ещё до революции перевели. Она очень хотела учиться, но ее в четырнадцать лет замуж выдали. До глубокой старости она прожила и всю жизнь ту свою школу вспоминала. Свободная была душа. Она мне в жизни не сказала: ты это делай, это не делай. Только, если очень ей не нравится, каким-то образом скажет. Это была народная культура. Все-таки виновата советская система — что большую эту культуру, человеческую разрушила. У меня был друг, Вася Белов, он хорошо про это писал. Эх, Вася-Вася, сколько мы с ним водки выпили...

— Азербайджанская деревня изменилась?

— Абсолютно. У нас в деревне каждая семья была своеобразная, — но всех объединяло отношение к работе: человек задаром ничего не должен иметь. Если земля у человека есть, вода — этот человек считался богатым. Это было справедливо — что человек не выскочка, не где-нибудь своровал. Жизнь в этом плане совершенно испортилась. 80 процентов айлисцев на московских базарах. В моем детстве каждый клочок был обработан — сейчас наплевать, все бросили. Развалили экономическую систему жизни — и внутри человека развалина осталась. Государство должно уметь регулировать это. В Турции был президент, Тургут Озал, он говорил: чтобы поднять народ — землю даешь, не берешь долгое время никаких налогов, и техникой обеспечиваешь. Когда его продукт готов будет — обеспечиваешь продажу. Это долг государства, обязанность. А наши ничего этого не стали делать — у нас же нефть, она страшно развращает.

— Да, мы с вами товарищи по несчастью.

— Ни Путин, ни Алиев — не хозяева земли, они хозяева богатства, нефтяные начальники. Мы воюем с армянами за землю, а сама земля никому не нужна. Оказалось, что это не то, за что люди хотели бы бороться. Ну что сделать, значит надо так было Богу или шайтану, не знаю.

— А как думаете, стоит ли съездить в Айлис?
— Не стоит. Скорее всего, не пустят, да и люди удерут, спрячутся. Чем врать или правду сказать — лучше ничего не говорить.
— А деревенских чудаков, которые правду-матку рубят, там нету?
— Ээ, сейчас все умные стали.

Церкви

Мое путешествие в Айлис началось десять лет назад. Я ездил автостопом по Турции, без денег, ночевал по деревням, где можно постучать в любую дверь, и тебя накормят и уложат спать. И почему-то меня тянуло все дальше на восток. Мне хотелось как-то понять этих крестьян, проникнуть вглубь их патриархальной жизни. Мне казалось, что там, где-то недалеко, под пылью, навозом и камнями, лежат первичные человеческие чувства, куда-то в нас растерявшиеся.

Однажды вечером я выехал на сиреневое нагорье, и по сторонам стали попадаться огромные черно-красные остовы армянских церквей, словно руины какого-то исчезнувшего мира. Никогда не видел я ничего странней и потусторонней этих развалин. Помню, в первой же церкви я остро почувствовал, что она вообще не людьми построена, а существует вне времени, за какой-то своей надобностью. В этих стенах был какой-то древний космический завет, заключенный до рождения нашего сознания, на ином языке. В окнах зияла пустота — и я чувствовал, что именно ради нее стоит эта церковь, ради понимания, что ничего нет.

Некоторые руины были покрыты каменной резьбой. Львы, лошади, козлики, виноградные лозы, груши, медведи и люди, которые в них стреляют, орел, держащий в лапах зайца, и сам заяц — все сочилось жизнерадосностью и удивлением. Помню, меня поразил святой, держащий в руках храм. Это был каменный отпечаток конкретного человека с его реальными чувствами. И в лице отражалось обреченное понимание единственности своей жизни. Я почувствовал, зачем тем людям был нужен Бог, и почему мы легко без него обходимся.

Армяне потрясающе умели вписывать церкви в ландшафт — словно для завершения картины Создателю нужен был последний мазок, и Он давал кисть человеку. Без церквей эти горы не были идеальными. Глядя на маленький храм среди огромных просторов, я испытывал острое чувство радости, ясности и свободы. Церковь жила в вечном здесь и сейчас — и я тоже чувствовал, что живу.

А турки в деревнях жили в параллельной реальности — пыльной, солнечной и крикливой. Крестьяне копались в земле, возили на ишаках корзины с абрикосами. К древностям неверных они не испытывали ни малейшего интереса. Только пастухи с овцами, иногда укрываясь там, жгли костры, да мальчишки старались расквасить каменные носы. Я удивлялся: неужели никто из них не видит того, что меня так волнует. А через десять лет, прочтя Айлисли, я встретил в нем такого деревенского мальчишку, который завороженно стоит под куполом пустой церкви, ничего не зная, но что-то чувствуя.


Судьба деревни

В самолете до Нахичевани нам показывают бесконечную нарезку из телекадров с Гейдаром Алиевым. Складывается ужасное ощущение, что бедный человек всю жизнь провел в президиуме, хлопая и неискренне улыбаясь. Повинуясь какому-то чутью, я лечу ночью. Выйдя в толпе из дверей аэропорта, прошу первого же таксиста отвезти меня в самую дешевую гостиницу. Это караван-сарай для дальнобойщиков, триста рублей за ночь, номера с пятью кроватями, на которых раз в месяц меняют белье, и никто ничего не спрашивает.

Читая в этом номере Айлисли, я проникаю в тот сельский турецкий мир, который мне так нравился. Акрам всю жизнь писал рассказы или небольшие повести. Действие почти всегда происходит в Айлисе — как у Фолкнера в его Йокнапатофе — и из всех его произведений постепенно как бы ткался один большой роман. "Каменные сны" — его последняя, трагическая часть.

Айлис — очень старое село, ему по меньшей мере тысяча лет. Когда Акрам бы ребенком, в нем было двенадцать храмов — целых и полуразрушенных. Армянское большинство деревни турецкие солдаты вырезали в 1918 году, уцелели лишь несколько девушек. Мальчик много раз слышал эту историю, о которой старики рассказывали с ужасом и состраданием, знал этих девушек, ставших старушками. И видел оставшиеся от армян церкви.

"Входя через крепкие, никакой пушкой не пробить, высокие ворота, она каждый раз при виде самой церкви словно теряла рассудок. Как сумасшедшая начинала совершать круги по церкви. Потом чуть ли не по камешку целовала ее каменные стены, осеняя себя крестом. Наконец старая Айкануш подходила к дверям и останавливалась перед ними. Там она несколько раз крестилась перед каменным изображением женщины с ребенком на руках, которую айлисские мусульмане так и прозвали — “Женщина в чалме с ребенком на руках”. На этом заканчивалось ее паломничество, издали похожее на забавный спектакль...»

Рассказ за рассказом я узнаю жизнь деревни и того мальчишки, который станет Садаем Садыглы и погибнет, защищая армянина. Эта жизнь, спрятавшаяся от посторонних глаз за саманными заборами, передо мной как на ладони. Сидя с восьмилетним Садыком на горе над деревней, вдыхая запах дыма из тандыров, слушая лай собак и звуки радио на столбе возле правления, я узнаю что-то про каждую живую душу. Я знаю, о чем думает тот мужик, растерянно стоящий с чемоданом на своем айване и старуха в чадре, ковыляющая к роднику. Я знаю, что по ночам тетя Медина садится на кровати и истерически хохочет, потому что сошла с ума от несчастной любви. Что бабушка Зейнаб держит червонцы на столе, чтобы ее погибший сын видел с фотографии, что у нее все в порядке. Что Салтанат хотела утопиться, потому что Кадыр сказал ей — да еще при соседе: "Девчонка родится, убью! Своими руками придушу. В уборную брошу!" Я вижу заросли ежевики, где все лето скрывается Аждар, как говорят, укравший деньги на консервном заводе, и знаю, как он счастлив тем, что сделал. С каждым рассказом эта деревня становится мне все родней.

Всю жизнь Айлисли описывал этот маленький кусочек белого света — который и есть весь людской мир. У меня возникает странное чувство, что я тоже прожил в этой деревне всю жизнь и знаю каждого жителя. Я чувствую, как во мне замыкается какой-то круг. Нет ни русских, ни турок, а есть обычные деревенские люди и сама деревня с ее судьбой. Мне кажется, что Айлис — это живое существо, а Акрам Айлисли — его творение, словно единственный плод на лимонном деревце. Будто этому древнему аулу в старости понадобился кто-то, кто бы его осмыслил.
Верхний Айлис, 1913 год

Постепенно я понимаю, что у Садая Садыглы не было выбора. Его судьба была связана со всем — с проданной Лыской, продолжающей мычать у их ворот, с отнятым садом Мукуша, с детской любовью к Мерджан, которую мальчишки дразнят шлюхой, с призраком дедушки, приходящим проверить, если в доме керосин, с войной, с колхозом, который они пытались поднять, со слепым Исламом у мечети, с бесконечной историей этих гор, со всеми женщинами, мужчинами, детьи и стариками, с лунным светом, в котором дядя Эльмурад увидел отворившую ему дверь Гюльшен. Из всего этого был только один путь: этот мир, тонущий во вселенском потопе вранья, звал его на вокзал, в Эчмиадзин. Я вижу, что Акрам Айлисли написал великую книгу — и что у него тоже не было выбора.

А еще мне становится понятен Рамиль Сафаров, — он не маньяк, он просто так же наивен, как герои этих рассказов.


Айлис

На заре тот же таксист везет меня в Айлис. Рыжая горная пустыня в дрожащем мареве. Скалы, сушь и тишина — люди разъехались в Баку, Москву или Стамбул. Но шоссе изумительное — нефтяные деньги дошли и досюда. Чистенькие военные базы с колючной и пулеметными вышками — точные копии турецких. Горы за Араксом — это уже Иран, а горы по ту сторону долины — Армения.

Сто лет назад армян и мусульман здесь было примерно поровну. Мы едем мимо Джуги, села, где еще десять лет назад было гигантское армянское кладбище, три тысячи древних хачкаров. В 2005 году власти при помощи солдат и тяжелой техники сравняли его с землей, размолов хачкары в щебень. В том же году были стерты с лица земли все армянские памятники в области — десятки кладбищ и почти триста церквей, в том числе все айлисские храмы. По официальной версии, армяне здесь никогда не жили. Впрочем, и уничтожение памятников Азербайджан отрицает: за последние восемь лет в Нахичевань не пустили никого — ни иностранных журналистов, ни инспекторов ПАСЕ, ни депутатов Европарламента, ни даже американского посла. Катастрофа до сих пор не задокументирована.

В Айлисе я пробыл минут двадцать. Плоские крыши, глинобитные дома и заборы, тень шелковиц, веселый ручеек прыгает вниз, раздавая воду абрикосовым садам, в которых с утра пораньше возятся женщины в платках и шароварах. На маленькой деревенской площади торговец раскладывает по земле свой копеечный товар. На крутых склонах пасутся ослики. Никаких церквей. Пастораль нарушают только новая бетонная школа с квадратым асфальтовым плацем и полиция с флагштоком, выполненные в турецеком, стерильно-казарменном стиле. Как раз на этом плацу тысяча бедно одетых людей, крича и размахивая кулаками, жгла книжки Акрама. Народу на улице мало, я прошу таксиста найти чайхану.
Солдаты уничтожают кладбище в Джуге, 2005 год

— Нету чайхан, запретили по всей Нахичевани. Чтобы лишних разговоров не было.

Оказывается в 2007 году всесильный "нахичеванский хан" Васиф Талыбов действительно запретил все чайханы. Если вы знаете роль чайханы в жизни турецкого мужчины, то можете представить себе силу местного режима. Это радикальнее, чем ввести в России сухой закон. В автономии вообще много чего запрещено — шиитские религиозные праздники, частные спутниковые тарелки и даже езда с неместными номерами.

Все-таки нахожу на улице кучку мужиков, поросших щетиной. Интересно, кто это, чей брат, чей сын. Спрашиваю про Айлисли. Один, пожилой, медленно, с трудом подбирая русские слова говорит:

— Акрам Айлисли очень достойный человек. Вам в Айлисе про него плохо никто не скажет. А (следует имя крупного государственного деятеля) пусть себе язык в жопу засунет.

— А митинг как же?

— На митинг с района людей привезли, автобусами.

И в этот момент сзади подруливает машина и выходят люди в костюмах, это местное КГБ. Как они меня вычислили? Три часа суровый районный кгбшник в скучном кабинете с тремя портретами Ильхама Алиева выясняет, не являюсь ли я армянским шпионом.
Церковь св.Степана в Верхнем Айлисе, снесена в 2006 году

— В вашей редакции есть армяне?
— Нет, насколько помню.
— Ваш главный редактор кто по национальности?
— Еврей.
— Ну какая нам разница, еврей он или нет! А Павел Маркарян кто такой? Что вам сказали в Айлисе?
— Боюсь, не смогу повторить.
— Мы должны заверить вас, что жители Айлиса возмущены этой книгой. Если Акрам Айлисли приедет в Айлис, они его просто растерзают.

Переводит учитель русского языка — умный, но какой-то зачерствевший человек. Сообщает о своей любви к Пушкину и Толстому и что десять лет вынужден был торговать шмотьем в Лужниках. Говорит, что он сам выступал на том митинге: Акрам Айлисли оскорбил свой народ, представил его дикарями и убийцами, исказил историю Азербайджана.

— И книжки жгли?

Учитель смущается.

— Это было стихийно, люди были так возмущены. Того, что написал Айлисли, не было! Никто здесь армян не убивал, в 1918 году был геноцид азербайджанцев, вы слышали об этом?
— Не слыхал.
— А вы верите вообще, что армяне захватили двадцать процентов территории Азербайджана?
— Ну причем тут моя вера, это же факт.

Мрачный кгбшник вдруг поднимает на меня детские глаза и дрогнувшим голосом произносит:

— Спасибо вам большое, спасибо...
— Вы знаете, я уверен, что через двадцать лет вы будете очень гордиться Айлисли. Он первый сделал шаг навстречу, протянул руку врагу.
— А почему армяне первые этого не сделали?!
— Потому что для этого нужно быть очень храбрым человеком. В Армении такого, к сожалению, не нашлось. Только у вас нашелся.

Я вижу, как, несмотря на усилия, по суровому лицу учителя расплывается улыбка.

http://rusrep.ru/article/2013/11/10/aylisli/

От редакции. Статья азербайджанского исследователя из США Алека Расизаде, несомненно, содержит ряд дискуссионных положений. Тем не менее, на фоне общего мэйнстрима современной бакинской историографии нагорно-карабахского конфликта, изобилующей эмоциональными оценками и грубыми фальсификациями исторических фактов, она выглядит достаточно сбалансированной, а в чём-то даже сенсационной. Нам представляется, что данный материал, английский оригинал которого был опубликован в авторитетном международном журнале Iran and the Caucasus, будет весьма интересен и для российского читателя, который с интересом ознакомится с оценками автором динамики вооружённой фазы карабахского конфликта, последующего переговорного процесса, а также перспектив разрекламированного «энергетического Клондайка» на Апшероне. Подходит к завершению 2013 год, обозначенный автором рубежный срок «нефтяного бума», и события последних двух лет, включая заметное обострение ситуации вокруг Нагорного Карабаха, подтверждают, на наш взгляд, правоту автора в его основных оценках и выводах.

Резюме

Современный Азербайджан является типичным ближневосточным нефтяным государством (petrostate), управляемым в стиле классической ближневосточной деспотии, при которой экономическая и политическая власть сосредоточена в руках правящей семьи. После смерти Гейдара Алиева в 2003 году его сын, новый Президент Ильхам Алиев то и дело грозит применением силы для возвращения Нагорного Карабаха, что становится причиной еще большего роста напряженности в отношениях между Азербайджаном и Арменией. Недавние соглашения Азербайджана относительно более тесного военного сотрудничества с Турцией, подписанные 17 августа 2010 года, также заставляют предположить, что Азербайджан готовится к войне. Подготовка усилились в 2008 году, когда была принята декларация независимости Косово, объявившего о выходе из состава Сербии, что было признано Западом, и признания Россией Абхазии (и Южной Осетии), что вызвало в Баку страхи по поводу возникновения нежелательного прецедента. В своём противостоянии с Арменией Азербайджан полностью зависит от нефтяных доходов. Однако, второй «нефтяной бум» Баку 2005 – 2013 гг. неминуемо закончится через несколько лет без каких-либо существенных достижений, поскольку поступающие в качестве дохода нефтедоллары тратятся на строительные безумства. В силу этих обстоятельств и вследствие падения экономической и стратегической значимости Азербайджана для Запада после пика нефтедобычи в 2010 году, руководсту республики следует быть более реалистичными в притязаниях на Нагорный Карабах. Способность Баку убедить в своей правоте великие державы будет уменьшаться по мере истощения запасов нефти Азербайджана в 2011 – 2019 гг.



* * *

Противостояние и территориальные требования в [южной] части Кавказа невозможно понять без по крайней мере краткого экскурса в историю конфликта и обзора его текущего состояния. Поэтому для начала – некоторые факты. Нагорно-Карабахская автономная область (НКАО), населенная армянами, была образована в пределах Азербайджанской ССР 7 июля 1923 г. С распадом СССР, в 1980-х годах, вопрос Нагорного Карабаха вновь в полной мере встал на повестке дня. Суть недовольства армян заключалась в том, что власти Азербайджана сознательно способствовали разрыву их связей с Арменией и проводили политику деарменизации, планомерно заселяя область азербайджанцами, вытесняя армянское население из НКАО и пренебрегая его экономическими потребностями. Открыто обвинив азербайджанские власти в проведении этнической чистки области, местные армяне начали движение, целью которого была переход НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР.

Война: 1988 – 1994

20 февраля 1988 г. областной Совет (местный парламент) Нагорного Карабаха, исходя из принципа права наций на самоопределение, обратился к Верховным Советам СССР, Азербайджанской и Армянской ССР с просьбой решить вопрос об отделении НКАО от Азербайджана и ее присоединении к Армении. Данное обращение вызвало негодование со стороны соседнего азербайджанского населения, которое собиралось в толпы, направлявшиеся в Нагорный Карабах «восстанавливать порядок» (de Waal 2003: 39). Первая прямая конфронтация в Карабахе произошла 23 февраля 1988 г., когда многочисленная группа азербайджанцев, выступившая из расположенного в низинной части Карабаха города Агдам, подошла к армянскому городу Аскеран на границе Верхнего Карабаха, круша по пути армянские деревни. Конфронтация вылилась в перестрелку, несколько участников которой было убито. Аскеранское столкновение получило продолжение 27 февраля в виде армянских погромов в промышленном городе Сумгаите на Каспийском побережье Азербайджана, который продлился в течение трёх дней и унёс жизни более 100 армян. Последовавшая серия дальнейших погромов в Армении и Азербайджане привела к массовому исходу беженцев из обеих республик. Проблема была временно «заморожена», когда 7 декабря 1988 г. в Армении произошло разрушительное землетрясение, стершее с лица земли города Ленинакан (ныне Гюмри) и Спитак, и погибло 25 тысяч человек. Тем временем областной (региональный) совет НКАО был преобразован в Карабахский национальный Совет, который 29 ноября 1989 г. провел объединённую сессию с армянским Верховным Советом и объявил о воссоединении Нагорного Карабаха с Арменией. Этот вызов спровоцировал массовые встречные протесты в Азербайджане, и в январе 1990 г. азербайджанские участники многотысячных митингов протеста в Баку обрушили свою ярость на остававшихся в городе армян. Горбачёв, вмешавшийся только после 20 января, после форсированной эвакуации почти 300 тыс. армян (всё армянское население Баку), направил в город армейские части, которые подавили беспорядки, убив 122 человек.

Еще до официального роспуска СССР все республики в его составе провели референдумы по независимости; 10 декабря 1991 г. подобный референдум состоялся и в Нагорном Карабахе. По его итогам было одобрено создание независимого государства – Нагорно-Карабахской Республики (НКР). Армения провела собственный референдум и объявила о своей независимости 21 сентября 1991 г., тогда как Азербайджан объявил о своей независимости 30 августа 1991 г. 21 ноября 1991 г. Верховный Совет Азербайджана аннулировал автономный статус НКАО. В ответ, 6 января 1992 г. НКР провозгласила независимость от Азербайджана.

Как только Советский Союз прекратил своё существование 31 декабря 1991 г., стороны вступили в полномасштабную войну. Азербайджанские войска начали наступление на НКР, которая на тот момент не имела армии. Недавно провозгласившая независимость Республика Армения вмешалась в конфликт, и новая армяно-азербайджанская война разразилась впоследствии между (формально) НКР и Азербайджаном. Тем не менее, с начала конфликта Армения помогала Нагорному Карабаху оружием и добровольцами. Вовлечённость Еревана усилилась после азербайджанского наступления в декабре 1993 г., когда Республика Армения начала посылать войска регулярной армии с целью изменить ситуацию в Карабахе (1).

Существует много доказательств того, что в ходе этой войны Армения была поддержана российскими военными и поставками вооружений из России, в то время как Азербайджан получал боеприпасы и военных инструкторов из Турции с тем, чтобы как-то организовать превратить [свой] сброд (ragtag) в регулярные войска. Однако на поле боя, где борьба велась исключительно между армянскими и азербайджанскими солдатами, лучше организованные (и дисциплинированные) армяне получили преимущество вследствие нехватки военных традиций (и мотиваций) среди азербайджанцев. Инстинкт выживания также определил очень многое в решимости армян: отступать было некуда.

В ответ на введённую Азербайджаном транзитную блокаду Армении Конгресс США принял в 1992 г. законопроект, получивший название 907-й поправки к Закону о поддержке свободы. Данный документ запрещал любые американские военные поставки в Азербайджан до тех пор, пока он не отменит блокаду; однако Азербайджан продолжает сохранять железнодорожную и воздушную блокаду Армении и по сей день. Единственная наземная связь Армении с внешним миром проходит через Грузию и через труднопроходимые горы и реку Аракс в Иран, в то время как её единственной связью с Карабахом является узкий Лачинский коридор, проходящий через горный хребет, отделяющий Азербайджан от Армении.

Попытки посредничества предпринимались в ходе войны, наряду с другими странами, Россией, Казахстаном и Ираном, а также Организацией Объединенных Наций и Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе, которые начали финансирование мирных переговоров в 1992 году. Но поскольку переговоры не имели особого успеха, а несколько соглашений о прекращении огня не были реализованы, Совет Безопасности ООН принял в 1993 году четыре резолюции, призывающие армянские силы уйти из оккупированных азербайджанских районов. На это армяне отвечали, что они были вынуждены оттеснить азербайджанцев с тем, чтобы защитить Нагорный Карабах от артиллерийских и ракетных обстрелов с их стороны.

В качестве характерного примера отметим следующее. Иранская дипломатия оказалась способной организовать встречу лидеров Армении и Азербайджана в Тегеране, в ходе которой они 7 мая 1992 года подписали коммюнике, согласившись на прекращение огня и на меры, позволяющие разрешить кризисную ситуацию с беженцами. Однако в то же самое время со стороны азербайджанских формирований, удерживавших Шушу (некогда персидскую столицу Карабаха), начались массированные ракетно-артиллерийские обстрелы близлежащего Степанакерта, новой (армянской) столицы НКР. Артиллерийский огонь вынудил 50 тыс. жителей города искать убежище в подземных бункерах и подвалах, после чего армянами было организовано наступление с целью захвата Шуши. На улицах города развернулись ожесточённые бои, в ходе которых с обеих сторон было убито несколько сотен бойцов. Азербайджанское командование в Шуше отдало 9 мая 1992 г. приказ об отступлении; в результате этих событий Тегеранское соглашение так и не вступило в силу. Армяне быстро захватили Лачин к западу от Шуши (18 мая 1992 года), в результате чего был открыт так называемый Лачинский коридор в Армению.

После того, как Азербайджан оправился от этих поражений, в июне 1992 г. он начал широкомасштабное наступление в Геранбойском районе (ранее населенном армянами Шаумяновском районе Азербайджанской ССР), отделённом от Нагорного Карабаха и расположенном к северу от Муровдагского хребта. Геранбойское наступление было единственным крупным успехом азербайджанской армии в этой войне, обозначившим пик ее продвижения в Нагорном Карабахе. 4 июля 1992 г. азербайджанцы захватили Мардакерт, крупнейший город на севере Нагорного Карабаха, и двинулись на Степанакерт. К августу 1992 года азербайджанская армия оккупировала 40% территории Нагорного Карабаха и находилась в 30 минутах езды от Степанакерта. Однако в горной местности Карабаха азербайджанские силы начали подвергаться регулярным атакам со стороны отрядов зинворов (армянского ополчения), неся большие потери; зажатых в узких ущельях азербайджанцев бомбардировали с вершин скал. Это позволило войскам НКР перегруппироваться и организовать контрнаступление по направлению к первоначальной линии фронта.

Первый успех пришел к армянам осенью 1992 года, когда они оттеснили азербайджанскую армию, атаковав ее у южного города Мартуни. К февралю 1993 армяне вернули Мардакерт [Мардакерт был освобождён армянскими силами в конце июня 1993 г. – прим. перев.] на севере и продвинулись дальше на запад вдоль ущелья реки Тертер, захватив азербайджанский регион Кельбаджар, который отделял Нагорный Карабах от Армении. Тем самым был создан непрерывный участок территории соприкосновения НКР и Армении, в дополнение к Лачинскому коридору. 2 апреля 1993 г. армяне атаковали Кельбаджар с двух направлений настолько стремительно, что азербайджанские формирования со всем вооружением оказались в ловушке в ущелье. Почти все азербайджанские солдаты погибли в этом cul-de-sac («слепом мешке»). Многие азербайджанские беженцы, отступавшие из Кельбаджара через Муровдаг, замерзли насмерть: им пришлось идти через густой снег в условиях горных перевалов. Это спровоцировало озлобленную международную реакцию, так как впервые армянские войска пересекли границы анклава, вторгшись непосредственно на территорию Азербайджана. 30 апреля 1993 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 822, соавторами которой стали Турция и Пакистан – подтверждая, что Нагорный Карабах находится в составе Азербайджана и требуя, чтобы армянские войска ушли из Кельбаджара.

Вместо ответного удара, командир азербайджанских сил на Карабахском фронте Сурет Гусейнов направил свои войска на Баку, где они 1 июля 1993 года свергли правительство, расчистив путь для возвращения к власти бывшего советского лидера Гейдара Алиева, который был избран в октябре 1993 года Президентом Азербайджана. Он обещал навести порядок в обществе и стране и вернуть утраченные регионы. Интересно отметить юридический казус: лидер сепаратистов Карабаха, Роберт Кочарян, который, с точки зрения международного права, являлся гражданином Азербайджана (рассматривая Нагорный Карабах как его часть), был избран в 1998 году Президентом Республики Армения.

Между тем, в течение лета 1993 года армяне не только восстановили свои исходные позиции и сухопутные связи с Арменией на западе, но и установили буферную зону к востоку и югу от границ бывшей НКАО, таким образом еще больше расширив территорию Нагорно-Карабахской Республики. Тем не менее, Шаумяновский / Геранбойский район на севере, потерянный на ранних стадиях Геранбойского наступления, не был отбит и оставался под контролем Азербайджана. Деморализованные азербайджанские силы были не в состоянии оказывать значительное сопротивление и оставили большую часть области без каких-либо серьезных боевых действий. Например, когда 4 июля 1993 армяне начали артиллерийский обстрел азербайджанского города Агдам на востоке, началась эвакуация гражданских лиц; солдаты предприняли недостаточные усилия для того, чтобы защитить город, позволив [таким образом] армянам завладеть Агдамом. На юге армянские войска в августе 1993 года взяли еще четыре азербайджанских города, прилегающих к Нагорному Карабаху – Кубатлы, Физули, Джебраил, Зангелан, и к октябрю 1993 г. вышли к реке Аракс (иранская граница), вытесняя местное азербайджанское население. В результате войны 1,5 миллиона человек с обеих сторон стали беженцами: почти 1 млн. азербайджанцев из Армении и Карабахского региона [в ряде источников говорится о 700 – 750 тыс. чел. – прим. перев.] и около 500 тысяч армян из Азербайджана.

Важно отметить, что азербайджанские призывники были не только деморализованы; им не хватало целеустремленности и приверженности целям военного противоборства – вероятно потому, что карабахский вопрос не имел такого значения для азербайджанцев, какое он имел для армян. Эта реальность нашла свое отражение в словах американского журналиста, который писал: «В Степанакерте невозможно найти трудоспособного человека без формы, тогда как в Баку мужчины призывного возраста болтаются по чайханам. Для Азербайджана вопрос Карабаха является предметом амбиций; для армян Карабаха – это вопрос жизни и смерти» (Specter 1994). Азербайджанские молодые люди по достижении 16 лет, не имея военной подготовки, отлавливались и направлялись на борьбу с опытными армянскими зинворами в горах. В результате две крупные атаки зимой 1994 года дорого стоили Азербайджану: он потерял более 5000 мужчин в противовес 600 жертвам с армянской стороны. Азербайджанское зимнее наступление было направлено на возвращение Кельбаджара, но так же, как и в прошедшую весну азербайджанская бригада была заперта армянами в ущелье реки Тертер и полностью разгромлена.

В связи с беспорядочным отступлением Азербайджана Турция в сентябре 1993 года вывела свои войска на линию вдоль границы с Арменией и предостерегла Ереван от вторжения в Нахичеванскую Автономную Республику, зажатую между Арменией и Ираном вдоль реки Аракс. Карский договор, подписанный в 1921 году, даёт Турции статус гаранта защиты статуса входящей в состав Азербайджана Нахичевани в случае военной угрозы этому эксклаву, исходящей от любого государства. Борьба продолжалась и в начале 1994 года, когда азербайджанские силы постарались выиграть ряд сражений и восстановить контроль над частью территорий, потерянных в предшествующие месяцы – в соответствии с призывом Гейдара Алиева, который обещал, что в наступающем году оккупированные территории будут освобождены и азербайджанские беженцы вернутся в свои дома (Croissant 1998: 118).

В этот момент армянские войска контролировали 14 процентов международно-признанной территории Азербайджана, с Нагорно-Карабахским регионом, составляющим только 5 процентов. Однако после [вышеупомянутых] заверений Алиева армяне начали новую кампанию и в течение первых трех месяцев 1994 года заняли еще несколько областей, создавая тем самым более широкую буферную зону вокруг Нагорного Карабаха. В мае 1994 года НКР получила контроль над 20 процентами территории Азербайджана, достигнув всех своих стратегических целей [цифра 20 %, упоминаемая во многих публикациях на тему Карабахского конфликта, является завышенной – прим. перев.]. На этом этапе Правительство Азербайджана впервые признало Нагорный Карабах в качестве третьей стороны в войне, и начало прямые переговоры с НКР. В результате 12 мая 1994 года при посредничестве России было достигнуто неофициальное перемирие. Стоит отметить, что финальная битва 6-летней войны состоялась в селе Гюлистан Шаумяновского / Геранбойского района, то есть именно в том месте, где 24 октября 1813 года между Россией и Персией был заключён Гюлистанский договор, согласно которому Персия уступила Карабах Российской империи.

(Продолжение следует)

Примечание

(1) Human Rights Watch Annual World Report, 1995 (New York) (www.hrw.org/reports/ 1995).

Алек РАСИЗАДЕ получил докторскую степень по специальности «современная история» в Московском государственном Университете и работает в центре исторических исследований в Вашингтоне. За прошедшие годы он был профессором истории в Азербайджанском государственном университете в Баку, затем работал в Академии наук СССР в Москве, Институте Гарримана Колумбийского университета в Нью-Йорке и Центре стратегических и международных исследований в Вашингтоне. А. Расизаде – автор более 60 научных публикаций, в том числе двух монографии: «Доктрина Трумэна» (Баку: «Академия», 1980) и «Турция в системе НАТО» (М: «Наука», 1990).

Источник: Alec Rasizade. Azerbaijan’s Prospects in Nagorno-Karabakh with the End of Oil Boom // Iran and the Caucasus. – 2011. – № 15.1-2 – pp. 299-317.

Начиная с [неудавшегося] перемирия 1992 года, переговоры между Арменией и Азербайджаном по урегулированию Нагорно-Карабахского конфликта стали проводиться под эгидой международных посреднических усилий, более известных как Минский процесс. В рамках Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ, ныне Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, ОБСЕ), в ходе встречи Совета СБСЕ 24 марта 1992 года в Хельсинки бала создана так называемая Минская группа, состоявшая из одиннадцати членов: США, Франции, России, Беларуси, Германии, Италии, Швеции, Финляндии, Турции, а также Армении и Азербайджана. Совет СБСЕ попросил Председателя этой организации созвать конференцию по Нагорному Карабаху под эгидой СБСЕ в качестве форума для мирного урегулирования конфликта. Конференцию планировалось провести в Минске, что обусловило официальный статус Минской группы. Хотя созыв конференции к определённой дате не представляется возможным, основные усилия Минской группы ОБСЕ связаны с поиском политического решения конфликта в рамках так называемого Минского процесса.

6 декабря 1994 в ходе Будапештского саммита СБСЕ организация была преобразована в ОБСЕ. В ходе форума было принято решение установить для Минской группы формат сопредседательства в составе США, Франции и России. В настоящее время сопредседателями группы являются Бернар Фасье (Франция) [в 2011 году новым сопредседателем Минской Группы от Франции был назначен Жак Лефор – прим. перев.], Игорь Попов (Россия) и Роберт Брадтке (США). 23 марта 1995 года ОБСЕ опубликовала мандат сопредседателей, согласно которому основными задачами Минского процесса являются: 1) обеспечение соответствующей основы для урегулирования конфликта в рамках переговорного процесса, поддерживаемого Минской группой, 2) содействие заключению между сторонами соглашения о прекращении вооруженного конфликта в целях созыва Минской конференции; 3) содействие мирному процессу путем развертывания многонациональных сил ОБСЕ по поддержанию мира; 4) созыв Минской конференции, в которой будут участвовать государства, являющиеся членами Минской группы. (2) ОБСЕ был сформирован бюджет Минской группы, который в 2010 году составлял 953300 евро (3).

С 1995 года сопредседатели Минской группы выполняют посредническую миссию, убеждая правительства Армении и Азербайджана согласиться на мирное решение конфликта. Основными принципами урегулирования Карабахского конфликта, которые были совместно предложены со стороны США, России и Франции, являются Самоопределение и территориальная целостность государства. Армения и Азербайджан отвечают, что они не против урегулирования, основанного на комбинации двух этих принципов. В то же время азербайджанские лидеры неоднократно заявляли, что армянскому населению Карабаха может быть предложено определить степень автономии края в составе Азербайджана. Предложение об автономии, тем не менее, было отклонено армянами, которые считают его не подлежащим обсуждению. Азербайджан также не даёт угаснуть остроте вопроса, регулярно угрожая возобновить боевые действия.

Многочисленные предложения, выдвигавшиеся сопредседателями, были основаны на системе взаимных уступок сторон. Одним из таких предложений предусматривалось, что армянские войска будут выведены из семи азербайджанских районов, окружающих Нагорный Карабах. Еще одно предложение заключалось в адресованной Азербайджану необходимости предоставить широкие формы автономии для армянского анклава, что означало неформальную попытку предоставления ему полной независимости. В 2001 году президенты Кочарян и Алиев встретились в Ки-Уэсте во Флориде и почти достигли компромисса, однако ставшие довольно популярными общественные акции оппозиции в Ереване и Баку, выступившей против каких-либо уступок, сорвали надежду на мирное урегулирование.

Враждебность была настолько непримиримой, что она вылилась, помимо прочего, в такие безобразные эпизоды, как убийство в 2004 году армянского лейтенанта Маргаряна, зарубленного во сне топором своим азербайджанским коллегой, лейтенантом Сафаровым в ходе учебного семинара НАТО в Будапеште. Азербайджанская вражда против всего армянского привела к уничтожению тысяч средневековых армянских надгробий, известных как хачкары, на кладбищах Джульфы в Нахичевани. Эти разрушения были временно приостановлены после того, когда они были впервые засвидетельствованы в 1998 году, однако затем все продолжилось вплоть до окончательного разрушения памятников в 2005 году (Pickman 2006).

После смерти Гейдара Алиева в 2003 году напряженность еще более усилилась, когда его сын, новый президент Азербайджана Ильхам Алиев стал угрожать применением силы, чтобы вернуть территории обратно, и уровень обмена огневыми ударами по всей линии фронта возрос. Наиболее значительное нарушение заключённого в 1994 году перемирия произошло 5 марта 2008 года, когда были убиты шестнадцать солдат. Более того, отличием этого столкновения от предыдущих является использование артиллерии – раньше в стычках обычно участвовали только снайперы или вёлся пулеметный огонь. Подобная эскалация может объясняться резким увеличением расходов Азербайджана на оборону вследствие притока нефтедолларов, который сместил военный баланс в пользу Азербайджана. Оборонный бюджет республики составляет 3 млрд. долларов, превышая весь бюджет имеющей более скромные финансовые ресурсы Армении (Abbasov 2010).

Эскалация конфликта в 2008 году стала также следствием декларации независимости Косово от Сербии от 17 февраля 2008 года. Косово было немедленно признано западными державами, что не осталось незамеченным в Степанакерте. Косовская модель вызвала опасения в Баку прежде всего в связи с появлением нежелательного прецедента, связанного с признанием государственности автономной области вопреки воле бывшей метрополии. Азербайджанский страх перед косовским прецедентом усилен с признанием Россией Абхазии и Южной Осетии в качестве независимых государств после войны с Грузией в августе 2008 года.

Алиев-младший высказался категорически против независимости Косово и заявил, что для восстановления контроля над Карабахом при необходимости будет использована сила, и в настоящее время для соответствующих целей приобретается военная техника. Президент Армении Серж Саркисян ответил на предупреждение Алиева 2 декабря 2010 года в ходе саммита ОБСЕ в Астане. Саркисян пригрозил официально признать НКР в качестве независимого государства, если Алиев пытается использовать силу, чтобы вернуть анклав и других контролируемых Арменией территорий вокруг него: «Если Азербайджан прибегает к военной агрессии, у Армении не будет иного выбора, кроме как признать Нагорно-Карабахскую Республику де-юре и использовать все свои возможности для обеспечения безопасности живущих там людей… Нагорный Карабах не имеет будущего в составе Азербайджана», – отметил он (4).

22 июля 2010 года Международный Суд (МС) в Гааге подтвердил одностороннее провозглашение независимости Косово от Сербии, заявив, что оно не нарушает международного права. Белград потерял контроль над территорией в 1999 году, когда бомбардировки НАТО положили конец войне между сербской армией и албанскими сепаратистами в Косово. В 2009 году Сербия подала в МС, заявляя, что декларация независимости Косова была грубым нарушением территориальной целостности Сербии. Тем не менее, суд постановил, что Косово объявило о своей независимости в полном соответствии с международным правом. Это решение имеет важные последствия для других регионов с сепаратистскими движениями, в том числе и для Нагорного Карабаха. Армения приветствовала решение Международного суда вскоре после его объявления. Азербайджан, тем не менее, до сих пор настаивает на том, что решение МС может применяться исключительно к Косово и Сербии, и не может иметь никаких последствий для Карабахского конфликта. НКР приветствовала решение суда, поддержавшего законность отделения Косова, и подтвердила ее применимость к Карабахскому конфликту: «Это решение имеет чрезвычайно важное правовое, политическое и моральное значение и устанавливает прецедент, который не может быть ограничен Косово», – говорится в заявлении Министерства иностранных дел НКР (5).

За последние 15 лет, в течение которых Минская группа пытается найти пути политического урегулирования карабахского конфликта, его участники в целом соблюдали джентльменское соглашение о конфиденциальном характере переговоров, необходимом в целях недопущения срыва мирного процесса. Информирование общественности, традиционно чувствительной на Кавказе к подобным вопросам, о необходимости и неизбежности уступок могло бы дискредитировать национальных лидеров в случае их готовности принять подобные уступки. Но в то же время сопредседатели несколько раз выражали сожаление по поводу нежелания президентов Армении и Азербайджана продемонстрировать то, что сопредседатели называли «необходимой политической смелостью», и согласиться на принятие по крайней мере так называемых «Базовых принципов» урегулирования, которые были обнародованы в 2006 году. «Основные принципы» были пересмотрены в ноябре 2007 года в ОБСЕ в ходе министерской конференции в Мадриде и с тех пор называются Мадридские принципы.

Эти принципы включают поэтапный вывод армянских войск из пяти азербайджанских районов, окружающих Нагорный Карабах (Агдам, Кубатлы, Физули, Джебраил и Зангелан) с отдельной договоренностью по двум другим районам, отделяющим НКР от Армении: Кельбаджару и Лачину. Вслед за выводом армянских войск последует демилитаризация этих территорий; развертывание международных миротворческих сил, разминирование, восстановление и возвращение азербайджанских беженцев в эти районы, и, наконец, в какой-то неопределенный момент времени в будущем – плебисцит по окончательному правовому статусу Нагорного Карабаха.

С тех пор президенты Саркисян и Алиев встретились 18 раз, как сообщалось, с целью обсуждения Мадридских принципов и достижения устных договорённостей по преамбуле к данному документу, в которой подтверждалась бы их приверженность решению конфликта мирным путем. Тем не менее, дальнейший прогресс застопорился вследствие разногласий относительно последовательности реализации компонентов мирного плана, а именно: следует принимать решение вопроса о статусе Нагорного Карабаха до или после вывода армянских сил. Ереван стремится к достижению имеющего обязательную силу решения о будущем статусе Нагорного Карабаха, которое должно предшествовать выводу армянских войск с территории Азербайджана, в то время как Баку настаивает на обратной последовательности: вывод армянских войск до референдума в Карабахе.

Но Степанакерт, исключенный из Минского процесса, не согласен по крайней мере с двумя из положений Мадридских принципов: он настаивает на том, что независимость НКР не подлежит обсуждению и что прогресс в направлении всеобъемлющего мирного соглашения находится в зависимости от решения вопроса о возвращении НКР за стол переговоров. Азербайджан на данном этапе выступает категорически против участия Степанакерта в мирных переговорах. Таким образом, Степанакерт отвергает пункт, по которому Баку и Ереван, как сообщается, достигли соглашения, а именно – проведение референдума о будущем политическом статусе НКР, обращая внимание на то, что проведение нового референдума может поставить под вопрос законность референдума 10 декабря 1991 года, в ходе которого армяне выступили за независимость от Азербайджана.

Степанакерт также отказывается уступать азербайджанские районы, занятые армянскими силами прежде, чем будет достигнуто устойчивое соглашение относительно будущего статуса НКР на том основании, что безоговорочное возвращение оккупированных территорий (единственный козырь Степанакерта) в обмен на туманные обещания плебисцита по вопросу о статусе республики является неприемлемым.

Далее, в Мадридских принципах не затрагивается вопрос о статусе нескольких районов, входивших до 1988 года в состав НКАО, но которые Азербайджан взял под свой контроль во время войны, изгнав оттуда местных жителей, включая Шаумяновский район, ранее населённый армянами. [Шаумяновский район, не включённый в советское время в административные границы НКАО, в 1991 году вошёл в состав НКР – прим. перев.]. Что касается специальных условий для Лачина и Кельбаджара, то Степанакерт настаивает на том, что они должны оставаться под его контролем, образуя участок территории, связывающий Нагорный Карабах с Арменией, и что эта полоса должна иметь тот же статус, что НКР.

Конституция Азербайджана не позволяет проведение референдума в какой-либо из частей его территории. Однако Степанакерт не согласится на общенациональный референдум в Азербайджане, так как азербайджанских голосов против независимости Карабаха будет гораздо больше, нежели голосов армянского населения в пользу независимости Карабаха.

Мадридские принципы определяют «промежуточный статус» для НКР до момента определения её постоянного статуса. Алиев всегда указывал, что концепция промежуточного статуса является приемлемой для Баку, при условии, что этот статус не будет нарушать территориальной целостности Азербайджана. Другими словами, он исключает формальную независимость для Нагорного Карабаха. Далее, Азербайджан истолковывал содержащиеся в Мадридских принципах неясности по поводу предполагаемого вывода армянских войск в качестве крупной уступки, косвенным образом отказываясь от обсуждения специальных условий для Лачина и Кельбаджара, как это было предусмотрено базовой версией «основных принципов» 2006 года. Точно неизвестна роль иностранных миротворцев и то, какие страны будут обеспечивать миссию. Алиев сказал, что они будут размещены по административным границам НКАО 1988 года и останутся там, пока все стороны не придут к согласию между собой относительно мер безопасности. Саркисян стремится к тому, чтобы миротворцы обеспечивали защиту Лачинского коридора и действовали в формате «косовской модели».

Между тем, наращивание в регионе военной мощи продолжается. Давний союзник Азербайджана Турция, как представляется, приобретает большую роль в поддержке Нахчыванской Автономной Республики (НАР), азербайджанского эксклава, изолированного от Азербайджана горами армянского Зангезура и армянскими силами на оккупированных территориях вдоль Аракса. Турция, имеющая совместную 11-километровую границу с эксклавом, уже давно оказывает экономическую поддержку этого района, имеющего 246-километровую сухопутную границу с Арменией и отделённого от Ирана берегом реки Аракс. 13 октября 1921 Армения, Грузия, Турция и Азербайджан подписали Карский договор, который определил статус Нахичевани в составе Азербайджана и Турцию – в качестве гаранта этого статуса.

В соответствии с ролью гаранта, премьер-министр Турции Р.Т. Эрдоган недавно отметил, что «Нахичевань подвергается различным угрозам со стороны армянского государства. Таким образом, военное сотрудничество между Турцией, Азербайджаном и НАР является одним из основных компонентов нашей политики» (6). Турецкая военная база может быть развёрнута в Нахичевани – об этом стало известно по результатам визита президента Турции А. Гюля в Баку, который завершился 17 августа 2010 года подписанием Соглашения о стратегическом партнерстве и взаимопомощи. Согласно документу, Турция и Азербайджан обязуются поддерживать друг друга, «используя все возможности», в случае военного нападения или «агрессии» против одной из стран. Соглашение было заключено сроком на 10 лет и будет автоматически продлено ещё на 10 лет в случае, если одна из сторон не выскажет желания выйти из него. Это – первый подобный договор Азербайджана с другим государством, свидетельствующий о том, что в Баку готовятся к возможному провалу мирных переговоров и возобновлению борьба с Арменией за Карабах.

Через два дня президент России Дмитрий Медведев посетил Ереван, где он подписал 49-летний договор аренды российской военной базы в Армении. Гюль и Алиев, скорее всего, обсуждали возможность размещения турецкой военной базы в Нахичевани в качестве адекватного ответа на соглашение о российской военной базе в Армении. Действительно, в Ереване Медведев и Саркисян подписали 20 августа 2010 года соглашение о продлении аренды Россией военной базы в городе Гюмри на 24 года. Россия должна была покинуть базу в Гюмри в 2020 году, однако новое соглашение продлевает аренду до 2044 года и предусматривает модернизацию Москвой находящейся в Армении военной инфраструктуры. Новое соглашение обороны формально делает Москву гарантом безопасности страны и имеет важные последствия для Карабахского конфликта. Некоторые аналитики утверждают, то Карабах не является международно-признанной частью Армении, и, следовательно, связанные с ним вопросы не могут охватываться русско-армянским договором. Другие утверждают, что в настоящее время, после успешной войны с Грузией в августе 2008 года, Кремлю становится легче найти предлог для вмешательства в Карабахский конфликт.

Данный пакт также укрепляет военный плацдарм России в Закавказье, являясь предупреждением крупным соседям, таким, как Иран и Турция. Гюмри, второй по величине город Армении, расположен всего в 20 километрах от турецкой границы. Военный союз с Россией всегда было важным элементом в стратегии национальной безопасности Армении, исключающий прямое турецкое вмешательство в Карабахский конфликт. Армянские чиновники утверждают, что новое соглашение с Россией по обороне является ответом на наращивание Азербайджаном своей военной мощи, подпитываемой крупными нефтяными доходами, и на его возрастающие угрозы решить Карабахский вопрос силой. Некоторые армянские должностные лица даже заявляют, что российские военные в настоящее время обязаны открыто поддержать Армению в случае войны. В любом случае, армяно-российское соглашение 2010 года, безусловно, препятствует планам Баку по развязыванию кампании, направленной на отвоёвывание Карабаха.

(Окончание следует)

Примечания

(2) Minsk Process (www.osce.org/item/21979.html)

(3) Ibid.

(4) “Armenia Threatens to Recognise the Disputed Karabakh Region”, RFE/RL News, 3 December 2010 (http://www.rferl.org/content/armenia_az ... kh/2237944. html).

(5) “Stepanakert Welcomes Kosovo Ruling”, RFE/RL News, 24 July 2010 (www.rferl.org/content/2109757.html).

(6) “Erdoğan Naxçivani destekledi”, Cumhuriyet newspaper (Istanbul), 24 July 2010.

http://realcaucasus.org/11030

Конец второго нефтяного бума в Баку: 2005 – 2013

Современный Азербайджан является типичным «нефтяным государством», управляемым в стиле классической ближневосточной деспотии, при которой политическая и экономическая власть сосредоточина в руках правящей семьи и передаётся по наследству. Широкое понятие «семья» включает в Азербайджане, помимо родственников президента страны и его жены, также тех бюрократов, которые, по совместительству со своими обязанностями в качестве членов правительства, контролируют огромные «империи» в различных отраслях экономики и торговли, пользуясь всеми выгодами монополистов в своих сферах бизнеса и экспортно-импортных операций. Операции в сфере нефтяного экспорта контролируются семьёй, что было ясно продемонстрировано в серии корреспонденций американского посольства в Баку, ставших доступными благодаря веб-сайту WikiLeaks и опубликованных в газете Guardian (7).

Крупнейшие нефтяные концессии были переданы в 1994 году Гейдаром Алиевым западному консорциуму во главе с British Petroleum сроком на 30 лет. Этот шаг убедил западные правительства не замечать вопиющие нарушения прав человека и откровенные манипуляции демократическими процедурами, отдавая приоритет экономическим и политическим интересам в этом «нефтяном государстве». Стабильность, поддерживаемая семьёй, позволяет беспрепятственно закачивать около одного миллиона баррелей в день в каспийский трубопровод, построенный в 2005 году. Взамен семья получает около 15 млрд. нефтедолларов в год, и эти деньги тратятся в основном на престижные проекты в строительной сфере и другие грандиозные внешние атрибуты независимости, например, такие, как недавно возведённый самый высокий флагшток в мире. Город Баку перестраивается в стиле Дубая, представляя собой скопище футуристических небоскрёбов, возведённых на месте европейских кварталов, построенных ещё в ходе первого нефтяного бума в Баку (1907–1915) – жители этих кварталов жёсткими методами выселялись из приватизированного ими жилья.

Тем не менее, второй бакинский нефтяной бум 2005–2013 годов обречен на скорый спад уже через несколько лет, без каких-либо серьёзных экономических достижений, поскольку нефтедоллары растрачиваются на строительное безумие, на показуху, без модернизации даже базовых городских инфраструктур – таких, как водоснабжение и канализация, не говоря о создании ненефтяной промышленности, которая могла бы оказаться полезной в будущем, с завершением эры «большой нефти». Почти все заводы и фабрики, доставшиеся в наследство от советского индустриального прошлого, сравняли с землёй, на их месте были возведены экономически бесполезные гостиницы и конференц-залы, великолепные мечети и торговые центры, роскошные офисные и жилые здания для представителей новой, «нефтедолларовой» элиты Азербайджана. При этом возможности для проживания и нормальной работы остальной части населения сужаются, вынуждая её в большом количестве эмигрировать: в настоящее время 3 миллиона из 9 миллионов граждан Азербайджана живут и работают за границей (8).

Нефтяная продукция обеспечивает 85 % доходов государственного бюджета Азербайджана, на неё приходится 78 % ВВП страны и 92 % азербайджанского экспорта (9). Иными словами, в своем противостоянии с Арменией, в своих военных расходах Азербайджан полностью зависит от доходов от продажи нефти. Также за их счёт обеспечивается импорт продуктов питания, реализуются мероприятия по улучшению бытовых условий населения, поддерживается политическая стабильность. Львиная доля нефтяных доходов приходится на один-единственный кластер, состоящий из трёх морских месторождений нефти Азери – Чираг – Гюнешли, которые были обнаружены еще до независимости советскими геологами в Каспийском море. В настоящее время этот сектор даёт 42 млн. из 50 млн. тонн ежегодного производства азербайджанской нефти. С тех пор иностранными кампаниями было подписано 23 контакта на разведку нефти, однако им так и не удалось найти ни одного нового месторождения – ни в Азербайджане, ни в его секторе Каспийского моря.

Приукрашивание объёмов углеводородных активов Азербайджана преследует цели, выражаемые известной формулой: чем больше энергоресурсов имеет конкретное нефтяное государство – тем больше уважения и терпимости проявляет по отношению Запад к правящему там режиму, имитирующему демократию. Поэтому любые оценки перспектив Азербайджана, как внутри страны, так и в Карабахе необходимо делать, учитывая полную зависимость страны от трёх вышеупомянутых нефтяных месторождений, по мере истощения которых экономическая мощь страны будет уменьшаться, что, в свою очередь, уменьшит и шансы Азербайджана на решение Карабахского вопроса силой. Ресурсы вышеуказанных нефтяных полей являются в Азербайджане государственной тайной (10), однако, согласно многим зарубежным источникам, в сфере нефтяной промышленности, текущий уровень добычи на трёх основных месторождениях будет исчерпан к 2019 году (11). И вот почему. В 1992 году доказанные запасы нефти Азербайджана оценивались в размере 1,3 млрд. баррелей. Данная оценка была увеличена до 7 млрд. баррелей в 2002 году и остаётся неизменной; при этом 5 млрд. от общего количества приходится на кластер Азери – Чираг – Гюнешли (12). Всего резервы Каспийского нефтяного бассейна, включая Казахстан, обладающий 80% каспийской нефти, составляют около 25 миллиардов баррелей. С тех пор в азербайджанском секторе не было найдено ничего нового, в то время как в казахстанском секторе был обнаружен нефтяной гигант – месторождение Кашаган. Допустим, что в течение 16 лет с момента подписания концессионного соглашения по Каспию перекачивалось в среднем 0,5 млн. баррелей в день, т.е. 182 млн. баррелей в год (с 2005 года суточная добыча составляла 1 млн. баррелей). Умножим это число на 16 лет, и окажется, что из общего объема в 7 миллиардов баррелей в Азербайджане уже откачали около 3 млрд., осталось, соответственно, около 4 миллиардов баррелей нефти.

Теперь остается предположить, что на месторождении Азери – Чыраг – Гюнешли осталось 3 млрд. баррелей (из первоначальных 5 млрд.), и разделить их на 365 миллионов баррелей в год: подобная оценка дает лишь еще 9 лет производства в один миллион баррелей в сутки (который Консорциум планирует увеличить до 1,2 млн. в день). Таким образом, легко вычислить срок завершения эксплуатации месторождения Азери – Чираг – Гюнешли – 2019 год. 2010 год был пиком добычи азербайджанской нефти, и с 2011 года начинается падение. (МВФ прогнозирует начало падения в 2012 году) (13). Конечно, производство не будет остановлено сразу, однако его снижение на 10 % в год станет тяжёлым ударом по нефтяному государству.

Выскажем предположение: реальное падение добычи может стать ещё больше, потому что азербайджанские чиновники постоянно раздувают размеры нефтяных активов страны: они таинственным образом увеличиваются, вместо того, чтобы уменьшаться – несмотря на то, что один миллион баррелей откачивается ежедневно. По словам этих чиновников, резервы азербайджанской нефти выросли в прошлом году до 923 млн. тонн, что эквивалентно 6,7 млрд. баррелей (14). Иными словами, запасы нефти в Азербайджане после 18 лет добычи и отсутствии новых открытий, сократились на 300 млн. баррелей, что составляет объем производства нефти в стране приблизительно за один год. Куда исчезли объемы, которые добывались в оставшиеся 17 лет, – неизвестно. Такое же преувеличение применяется и к запасам азербайджанского природного газа, которые, согласно надеждам властей, восполнят сокращающиеся доходы. Запасы газа в стране (1,2 триллиона куб. м), однако, незначительны по сравнению с соседями Азербайджана – Туркменистаном, Ираном и Россией (15). Экспорт в настоящее время составляет только 5 млрд. куб. м газа в Турцию, при условии, что годовой объем производства на газовом месторождении Шах-Дениз удвоится в будущем, – и это в сравнении с ежегодным экспортом 70 млрд. кубометров туркменского газа, 46 млрд. кубометров из Ирана, и 350 миллиардов кубометров из России. Даже Украина, испытывающая потребность в газе и запутавшаяся в газовых спорах с Россией, производит 20 миллиардов кубометров собственного газа, по сравнению с 15 млрд. куб, производимыми в Азербайджане. Азербайджан потребляет внутри страны 10 млрд. кубометров газа, остальное экспортирует, в то время Украина потребляет 50 млрд. кубометров, из которых 30 млрд. кубометров в год импортируется из России.

С начала 2011 года начинается завершение эпохи нефтяного бума в Баку. Так, нельзя не учитывать данных, свидетельствующих о спаде производства азербайджанской нефти. Статистическое бюро правительства Азербайджана зафиксировало в январе 2011 года 4-процентное падение уровня добычи нефти, 10-процентное падение добычи природного газа и 27-процентное падение его экспорта по сравнению с аналогичным периодом 2010 года (16). Становится очевидным, что общий объем производства азербайджанской нефти достиг своего пика в 2010 году, снизившись на 1 процент [годового роста] (после 13-процентного роста в 2009 году). Наиболее производительные каспийские нефтяных платформы сектора Азери-Запад сократили выход продукции с 13 до 12 млн. тонн (за период 5 лет с момента их запуска в 2005 году), пополнив таким образом список других морских платформ, уже показывавших снижение в течение последних нескольких лет (17).

Учитывая незначительный объем экспорта природного газа и несомненный конец эры большой нефти, отсутствие реального промышленного производства и реальной промышленной инфраструктурной базы в пост-нефтяную эпоху может воздействовать на экономическую ситуацию и привести к разочарованию в обществе. В Азербайджане пока не разработаны какие-либо альтернативные источники экономического дохода, которые были бы сопоставимы с нынешними доходами от экспорта нефти. Более того, вместо модернизации промышленных предприятий советской эпохи их снесли для того, чтобы расчистить пространство офисным зданиям и торговым центрам, где граждане «нефтяного государства» могли бы тратить свои нефтедоллары. Но Баку не стал ни новым Кувейтом, ни новым Дубаем: нефтяной бум там должен завершиться в течение нескольких лет. Тем не менее, закрытая политическая система блокирует важную дискуссию о вызовах эпохи после нефтяного бума, стимулируя чувства апатии и самодовольства.

Подобная чрезмерная зависимость от добычи нефти и неравномерное распределение общественных богатств увеличивает общественное разочарование действиями правительства, увеличивая вероятность роста радикализма и распространения нестабильности в Азербайджане. В рамках этой статьи не нет возможности обсудить внутренние проблемы Азербайджана (которые дополнительно воздействуют на карабахский вопрос); отошлём заинтересованного читателя к последним докладам на эту тему, опубликованном в Брюсселе Международной кризисной группой. Её аналитики исследуют, каким образом нефтяные деньги способствовали формированию косной политической системы, неприспособленной к дельнейшим реформам (18).

Более важным является международное давление, которое правительство Азербайджана пытается оказывать на великие державы в решении карабахского вопроса при помощи нефтедобычи, используемой в качестве рычага внешней политики. Гейдар Алиев выражал в 1994 году надежду на то, что интерес Запада к энергетическим ресурсам его страны будет играть в Карабахском вопросе на стороне Азербайджана. Состав консорциума, включавший американские, европейские и даже российские компании, превосходно вписывался в данную стратегию. Однако надежды Алиева увязать разработку нефтяных месторождений с решением Карабахского конфликта возымели лишь незначительный эффект.

Единственным выигрышем на этом пути стало смягчение принятой в 1992 году 907-й поправки в 2011 году. Тогда в Баку попросили американские нефтяные компании – участников международного консорциума – выступить в Вашингтоне против армянской диаспоры, настояв на полной отмене вышеупомянутой поправки.

Проще говоря, политическое влияние 1-миллионной армянской общины уравновесило в Вашингтоне мощное нефтяное лобби, способствовавшее продвижению азербайджанских интересов в регионе. Таким образом, стратегия дипломатической победы над Арменией руками заинтересованных в нефти великих держав не удалась: ни Европейский Союз, ни Соединённые Штаты не увеличили свою поддержку Баку в Минском процессе. Этот стратегический провал вызвал пересмотр вектора дипломатического воздействия азербайджанской нефти на Запад: оба Алиевых обратили своё внимание на Москву, пытаясь манипулировать в своём диалоге США и НАТО «русской картой».

Россия по-прежнему остаётся сильной военной державой региона, однако её способность контролировать происходящие там события гораздо меньше, чем полагает большинство наблюдателей. Природно-географические барьеры Большого Кавказского хребта и повстанческая активность на собственном турбулентном Северном Кавказе уменьшают операционные возможности Москвы на Южном Кавказе. Следовательно, для того, чтобы противостоять растущей политической мощи и экономическому влиянию Турции и Ирана, Россия нуждается в содействии местных армян, абхазов, осетин и других народов, способных поддерживать её интересы. Свидетельство этому мы наблюдали в ходе российско-грузинской войны 2008 года и последующей консолидации российско-армянского военного альянса. Спокойная реакция на Западе на оба этих события приводит к мысли о том, что уменьшение значимости Кавказа с точки зрения западных стратегических интересах было бы очень полезным для его народов. Рассмотрение региона в этом контексте позволит местным органам власти сконцентрироваться на решении собственных насущных проблем в рамках имеющихся на это ресурсов.

Закавказье действительно является важным транспортным коридором экспорта энергетических ресурсов Каспия, зависящим от России и Ирана. Однако романтический проект Великого шёлкового пути, который простирался бы от Центральной Азии до Константинополя, о котором заговорили после распада СССР, был нереальным. В то же время он породил завышенные ожидания со стороны народов, на этом пути расположенных, относительно якобы важного их значения для Запада и антагонизма со стороны России и Ирана. Кроме того, каспийские «энтузиасты» на Западе в 1990-е годы высказывали экстравагантные оценки запасов нефти Каспийского бассейна (якобы 200 млрд. баррелей), приравнивая их к запасам Месопотамии и Персидского залива (Rasizade 2003: 43-47). Как выяснилось впоследствии, эти оценки оказались преувеличенными почти в 10 раз. В нынешних условиях, вследствие грозящей ему экономической и стратегической незначительности для Запада после пика нефтяного производства в 2010 году, Азербайджан нуждается в большем реализме применительно к своим целям в Нагорном Карабахе, так как его способности склонить великие державы к своей точке зрения будут сокращаться по мере выработки нефтяных резервов в 2011 – 2019 гг.

Библиография

Abbasov, S. (2010), “Baku Embarks on Military Spending Surge, Seeking Karabakh Peace”, Eurasianet.org, 22 October (www.eurasianet.org/node/62223).

Croissant, M. P. (1998), The Armenia-Azerbaijan Conflict: Causes and Implications, London: Praeger.

Pickman, S. (2006), “Tragedy on the Araxes”, Archaeology Magazine (New York), 30 June (www.archaeology.org/online/features/djulfa).

Rasizade, Alec (2003), “Caspian Basin Oil: Just a Pipe Dream?”, Foreign Service Journal (Washington), April, volume 80, number 4: 43-47.

Specter, M. (1994), “Armenians Suffer Painfully in War, But With Pride and Determination”, New York Times, 15 July.

Waal de, Thomas (2003), Black Garden: Armenia and Azerbaijan through Peace and War, New York University Press.

Примечания

(7) US embassy cables: “Azerbaijan Wants More from BP”, The Guardian (London), 15 December 2010 (www.guardian.co.uk/world/azerbaijan).

(8) Azerbaijan: a UNDP Annual Country Report, New York, 2010: 23.

(9) “Oil and Oil Products Top 92% of Azerbaijan’s Export”, World Countries (Baku), 27 August 2010 (www.azerbaijan.world-countries.net/archives/11796).

(10) “Azerbaidžan zasekretil dobyču nefti inostrancami na fone zamedleniya tempov eë proizvodstva”, ABC.az (Baku), 20 November 2010 (http://abc.az/news_20_11_2010_49539.html).

(11) “U.S. Energy Information Administration (Washington)”, Annual Energy Outlook 2011 (www.eia.gov/forecasts/aeo); “International Energy Agency (Paris)”, World Energy Outlook 2011 (www.worldenergyoutlook.org).

(12) “British Petroleum (London)”, Statistical Reviews of World Energy, 2003-2010 (http://www.bp.com/productlanding.do?cat ... Id=7044622).

(13) “International Monetary Fund”, Regional Economic Outlook: Middle East and Central Asia 2011, Washington 2011: 89.

(14) “Recoverable Reserves at Azerbaijan’s Azeri-Chirag-Gunashli Fields Estimated at Nearly 1 Billion Tons”, Today.az (Baku), 2 September 2009 (www.today.az/news/business/55218.html).

(15) “Azerbaidžan zasekretil dannye o dobyče prirodnogo gaza”, ABC.az (Baku), 20 November 2010 (http://abc.az/rus/news/49541.html).

(16) “Azerbaidžan v yanvare snizil dobyču nefti i gaza”, PBK Daily (Moscow), 15 February 2011 (www.rbcdaily.ru/tek/partnernews/146568.shtml).

(17) “Azerbaidžan snizil dobyču nefti i gaza v 2010 godu”, Oil News (Baku) (www.oilnews.com.ua/news/article8144.html).

(18) Azerbaijan: Vulnerable Stability, International Crisis Group (Brussels), 3 September 2010 (http://www.crisisgroup.org/en/regions/e ... -stability).

Алик Расизаде

http://realcaucasus.org/11043

Пенсия, малая пенсия, частная пенсия...
«Называется, подняли пенсию до выборов. Но это мизерное повышение не помогло решить ни одну проблему. Почти через день хожу к врачу, он прописывает мне множество лекарств. И они очень дорогие. Не могу купить их. Вот и сейчас врач выписал рецепт, а у меня нет возможности купить лекарство».

Жительница Баку Сельми Бабаева пенсионерка. 68-летняя женщина говорит, что после замужества дочери она осталась жить одна. Получает пенсию в размере 100 манатов. С грустью протягивает рецепт – в аптеке ей сказали, что лекарства обойдутся ей в 45 манатов. С.Бабаевой пришлось уйти из аптеки, таких денег у нее нет…

МИЗЕРНОЕ ПОВЫШЕНИЕ НИЧЕГО НЕ РЕШАЕТ

Большинство пенсионеров в Азербайджане находятся в том же положении, что и Бабаева – полуголодное существование кое-как, неспособность купить необходимые медикаменты, да и вообще многое такое же другое в старости.

Пенсионеры говорят, что ничтожная прибавка к пенсии каждый раз не решает их проблем. То же самое было и после распоряжения президента о прибавке базовой части пенсии, подписанного 27 августа. С 1 сентября была установлена базовая часть трудовой пенсии в размере 100 манатов. До этого она составляла 85 манатов. Во время опроса среди пенсионеров многие сказали, что повышение пенсий не компенсирует стремительного роста цен.

МНЕНИЯ О ПРИБАВКЕ К ПЕНСИИ

Мужчина:

– Только и обманывают людей! Ведь стоит повысить пенсию, поднимаются цены на рынках в 10 раз. Люди живут в ужасном положении.

Женщина:

– Сегодняшняя пенсия никогда не может удовлетворить нас. Сейчас заплатила за вынос мусора. Нас в семье 3 человека, у нас маленькая семья, и за 9 месяцев заплатила 8 манатов 10 гяпик.

Мужчина:

- Это повышение – всего несколько буханок хлеба. И то, как говорится, хлеб. Согласен. Сколько бы ни подняли, и на том спасибо.

Женщина:

- Пенсии маленькие, прожить трудно. Моя мама пенсионерка, болеет, сейчас идем в больницу.

Мужчина:

– Разве это прибавка? Деньги? Мне должны давать как минимум 200 манатов, чтобы на что-то хватило.

Женщина:

- Пенсии поднимают, а с другой стороны поднимают цены. Получается все то же самое.

Мужчина:

- Возможно, такое повышение как-то облегчит оплату коммунальных - свет, газ..

Женщина:

– Пусть они поймут раз и навсегда: ничего не меняется при повышении на 10 или 20 манатов - потому что базар дорог! Куда ни пойдешь – все дорого. Никак не можешь свести концы с концами. Что можно сделать с 10-манатным повышением? Дорожает всё. Не дают возможности попользоваться и 5 манатами.

Мужчина:

- В день выкуриваю 5 пачек сигарет. Этой пенсии мне даже на сигареты не хватает. Я уже не говорю о коммунальных и прочих расходах.

Женщина:

- 5 месяцев назад говорили, что повысят пенсию. А до этого несколько раз поднялись цены на рынках. Так что получается то же самое.

Мужчина:

- Пенсии подняли, однако это не решило ничего. Это никакое не повышение. Потому что наряду с этим повышаются цены на продукты. И это они называют повышением? Да кому оно нужно?

Женщина:

- Не знаю, покупать лекарства мне на эту пенсию, или еду?

Мужчина:

- Ничему не помогло. Не хватает на оплату света и газа.

Женщина:

- Женщин отправляют на пенсию в 60 лет. Где работать женщине в этом возрасте? Да и работы нет нигде.

zen писал(а):Somex, Вы хотите сказать, что в Армении жизненный уровень выше, чем в Азербайджане?