Национальное непонимание

Безусловно, глупо отрицать наличие некоторых межнациональных напряженностей или ксенофобских настроений и в постсоветской Чечне, и в советской Чечено-Ингушской автономной социалистической республике (ЧИАССР).

Первый конфликт, например, имел место еще в 1957 году. Произошел он через некоторое время после начала возвращения чеченцев и ингушей на родные земли из Казахстана и Средней Азии, куда эти народы были сосланы в 1944-м году. В Грозном был убит рабочий (этнический русский), в его гибели тут же обвинили чеченца, а в городе начались антивайнахские выступления. Выступавшие призывали к погромам в отношении чеченцев и требовали от властей их обратного выселения в места депортации.

Власти не допустили распространения этого конфликта. За всю дальнейшую советскую историю Чечни подобных жестких противостояний больше не было.

Но на бытовом уровне некоторое неприятие друг друга оставалось – скорее в виде некоего общего жизненного фона, иногда служащего мотивом тем или иным действиям властей или поступкам жителей республики. Иногда оно проявлялось, например, в виде мальчишеских стычек в школе и на улице, или в разговорах на кухнях – между «своими».

В существовании этого фонового неприятия, надо полагать, виновны были обе стороны (особенно, если рассматривать только послевоенную историю республики). Прежде всего, первопричиной взаимоотторжения были обычная и часто встречающаяся в мире неприязнь к пришлым. Чеченцы таковыми полагали русских, поскольку после депортации 1944-го года в дома выселенных вайнахов заселялись русские. Напротив, русские числили приезжими именно чеченцев, которые в середине 50- годов, получив разрешение, возвращались на историческую родину, уже обжитую за последние десять лет новыми хозяевами.

В дальнейшем эта неприязнь усугублялась тем, что чеченцев почти не допускали к работе в нефтеперерабатывающем комплексе республики – на этот счет существовало специальное правило. Акцентирование на национальности имело место и при приеме на иную другую работу. Также схема назначения на руководящие посты обычно была такая – первый человек – обязательно русский, второй – чеченец, третий – ингуш. Ну и конечно, в качестве кадровых сотрудников КГБ также набирались этнические русские.

Еще одним фактором, способствовавшим развитию неприязни между чеченцами и русскими, было отсутствие межкультурного диалога. Как правило, русские жители, живущие в городах республики, не знали чеченского языка, не разбирались или слабо разбирались в обычаях чеченцев, и не выказывали желания как-то узнать о них побольше. Чеченский язык не преподавался в городских школах, изучаясь только в сельских районах, где проживали преимущественно чеченцы.

Те русские, что проживали в селах с преимущественно чеченским населением, зачастую знали язык и больше разбирались в обычаях вайнахов, но их было немного.

Более того, любое проявление национальных чувств власти и управление КГБ республики старались спрятать и задавить. Искажались сами история и этнография чеченцев. Национальные чеченские герои именовались бандитами, покорение Чечни – добровольным вхождением в Россию. Выпускались соответствующие книги и учебники, публиковали статьи на эти темы. Такая государственная политика не могла не вызывать чувство протеста у чеченской интеллигенции. В случае же открытого его проявления тут же следовали репрессии, что вызывало еще большее отторжение в обществе.

Интересно, что еще одна в общем-то обычная линия раскола в обществе – на городское и сельское население – в Чечне во многом совпадала с этнической дифференциацией жителей республики. Так, горожане преимущественно являлись русскоязычными людьми (это - русские, армяне, греки, евреи), жители сел – из чеченцев и лишь в небольшой степени из русских. Это обстоятельство еще больше углубляло раскол в той общности, что проживала на территории ЧИАССР.

Вот в такой степени не национальной неприязни, но скорее, нежелания чеченцев и русских понимать и узнавать друг друга республика пришла к началу 90-х годов.


Новое независимое государство

Ко времени окончательного распада СССР и объявления Чечни независимым государством миграционные процессы шли уже почти 10-15 лет, причем, не только на Кавказе, но и в прочих национальных образованиях на территориях Советского Союза. Миграции были скорее односторонние – из национальных республик в среднюю полосу России.

Не была исключением из этого правила и Чечня. Но в начале 90-х годов в ЧИАССР этот процесс ускорился в разы. Первой причиной ускорения стали первые протестные настроения, возникшие на территории республики. «Национальный Фронт», в конце 80-х годов выступавший против строительства экологически вредного биохимзавода на территории Гудермесского района, устраивал митинги и шествия, сразу напугавшие русскоязычных жителей республики своей массовостью и преобладанием в протестной массе чеченцев и ингушей.

Затем демократическая революция, произошедшая в ЧИАССР в 1991 году после неудачного переворота от ГКЧП, и аналогичная тому, что происходило в то время во многих городах СССР, приняла национальный характер. Произошло это еще и потому, что в организациях, совершивших ее, почти не было русских. В итоге их не оказалось и в той структуре власти, что была сформирована после прихода этих сил к управлению республики.

Кроме того, одной из основ революционных масс стали социально обделенные люди, лишившиеся своих домов в горных районах в результате схода грязевого потока. Они устроили митинг в центре Грозного, требуя от властей решить их жилищные проблемы. И вновь это были чеченцы.

Большинство русскоговорящих жителей республики не приняло эту революцию и не поддержало ее. Возможно, их отторжение вызвал переход процесса из демократической фазы в национальную. Более того, многие сразу не захотели жить в независимом государстве Чечня и «голосовали за независимость ногами». Они не хотели быть нетитульной нацией в новом государстве. Ведь рушился привычный уклад во власти, строившейся по уже упомянутой схеме – первое лицо – русский, второе – чеченец, третье – ингуш.

Кроме того, у новой республики были неясные политические перспективы. Одностороннее объявление Чечней о своем выходе из РСФСР и о своей независимости не было подтверждено документально. У нового государства не было признанного всеми статуса. Подписание Договора о разграничении полномочий между официальными Грозным и Москвой постоянно откладывалось. Эта политическая неопределенность не могло не внушать подозрения в будущей экономической стабильности.

Сейчас трудно судить, но, скорее всего, первыми начали также уезжать те нечеченцы, что работали на руководящих должностях. Руководство республики поддержало ГКЧП и после его неудачи было просто разогнано – с молчаливого согласия Бориса Ельцина. В пришедших к власти группировках русских не было.


Разруха и безработица

Миграции способствовали и неблагоприятные факторы в экономике. Из-за развала Союза и отделения Чечни от России закрывались производства, институты, чьи головные офисы располагались в Москве или в иных городах за пределами ЧИАССР, рушились старые, давно налаженные производственные связи и по линии бывших союзных республик, и по линии РСФСР. У тех организаций, что продолжали работать, зачастую не было заказов – по той же причине.

На предприятиях, в том числе и связанных с «нефтянкой», начались массовые сокращения сотрудников или даже сворачивания производств. Для примера - в научно-исследовательском институте геофизических исследований, где работало почти 800 сотрудников, вначале прошли сокращения чуть не наполовину, а потом часть производства была переведена в Краснодарский край. От института оставалась пара отделов, да один производственный цех, где работали 100-150 человек.

Как правило, эти сокращения ударили по русским, которые и работали на производствах и на предприятиях нефтеперерабатывающего комплекса. В то же время новых рабочих мест не появлялось. В поисках работы люди начали уезжать из республики.

Все это совпало с резким скачком инфляции и общим экономическим упадком, обрушившимся и на все постсоветское пространство в целом. Безработица, резкое обнищание масс, невыплаты зарплат – любого из перечисленных факторов достаточно, чтобы в обществе начались миграции – в те места, где ситуация более благоприятна для жизни. В Чечне имели место все три из них.

Уезжали из Чечни как русские, так и чеченцы. Вторые – меньше, поскольку больше было надежд на то, что в собственном национальном государстве жизнь рано или поздно наладится. Кроме того, распад СССР не способствовал расцвету интернационализма, так пропагандировавшегося советской властью. Межнациональные стычки в те годы не были редкостью. Несколько тысяч чеченцев были вынуждены бежать из Казахстана в Чечню после массовых конфликтов в городе Шевченко (ныне Актау).

Если первые уезжавшие из Чечни могли еще ставить условия – например, «меняю 3-комнатную квартиру в Грозном на 2-комнатную в Москве», то чем дальше, тем больше предложения на квартиры начинали опережать спрос. Процесс шел лавинообразно – если сегодня ты не продал свою квартиру, завтра она может упасть в цене. Значит нужно успеть сегодня, - рассуждали люди. И чем больше продавалось жилья, тем больше на него падали цены. Иногда люди были вынуждены отдавать их практически за бесценок.

Но тут нужно подчеркнуть - никто не уезжал, бросая свои квартиры и имущество, как это иногда утверждают сторонники версии геноцида в Чечне.


Разгул криминала

Одновременно с тем, что одна часть населения нищала, другая – малая часть – начала стремительно обогащаться. Кто-то богател за пределами республики, настроения в обществе смущали огромные дома «воздушников», зарабатывавших миллионы на фальшивых авизо. В самой республике сделать деньги возможностей было немного – в основном, только у тех, кто был близок к властям.

Расслоение общества, отсутствие работы приводило к появлению большого количества людей, стремящихся не только сделать деньги любым путем, но иногда и просто прожить. Самый легкий путь оказался криминальным – в республике участились случаи воровства, бандитизма, грабежа.

Но не лучшая экономическая ситуация в Чечне привела к тому, что деньги в республике водились не у всех. Зачастую ограблениям подвергались те люди, что продали свои квартиры. У них на руках были живые деньги, и потому они становились объектами для преступления.

Чистки в аппарате МВД Чечни (за два года начала 90-х их было не меньше пяти) привели к вымыванию профессиональных кадров из рядов милиции. По причине постоянной боязни люстрации сотрудники милиции нередко больше думали о том, как удержаться на рабочем месте, чем о прямом исполнении служебных обязанностей.

Потому население Чечни оказалось малозащищенным перед криминалом. Но чеченцы чувствовали себя в безопасности в большей степени – высокая степень сплоченности среди родственников позволяла защитить в случае необходимости не только близких, но и двоюродную или троюродную родню. Впрочем, не имевшие большой родни также оказывались в зоне риска. Русским же приходилось рассчитывать только на свои силы.

Однозначно сложно сказать, почему так мало было обращений в милицию и так невысок был уровень раскрываемости преступлений. Возможно, виноваты низкий уровень профессиональной пригодности милиционеров и в то же время недоверие к ним.

Но важно видеть, что грабили не по этническому признаку – в группе риска, прежде всего, были слабые люди – одинокие старики, алкоголики, семьи без мужчин.

Ровно то же происходило по всей России – хотя и не в таких масштабах. Также грабились старушки, одинокие пенсионеры лишались своих квартир. Но разгула такого не было, потому что милиция исправно исполняла свои обязанности.

Криминалитет в Чечне порой прикрывался идеологией. Все равно как во время гражданской войны в России многочисленные погромщики демонстрировали фальшивые мандаты как бы от новых властей, заявляя при этом, что они не мародерствуют, а проводят национализацию, так и грабители в Чечне иногда находили себе оправдание, апеллируя к чувству национального самосознания – дескать, таким образом они якобы выступают против оккупантов.

Ограблений и убийств в Чечне в те годы было немало. Если по данным статистики в предшествующие годы в ЧИАССР в среднем в год совершалось порядка 20 убийств, то в 90-е их было на порядок больше. Но в то же время это не было массовым избиением десятков или сотен тысяч русскоязычных жителей республики. Но иногда одного такого случая было достаточно, чтобы начинало собираться полностью уезжать из республики еще 5-10 семей.


Война

Тем не менее, моноэтнической республика начала становится после первой войны (1994-96 годы). Чеченское население Грозного имело возможность покинуть город, выезжая в близлежащие села к родным. У русскоязычного населения такой возможности, как правило, не было. Уезжать же из республики и бросать дома и имущество решались не все. Очень многие из них оставалось в своих домах и погибали.

Кстати, то обстоятельство, что во время первой военной кампании от бомбежек и артобстрелов в Грозном погибло почти полторы тысячи этнических русских жителей города, косвенным образом говорит о том, что перед началом войны русскоязычное население чеченской столицы было еще достаточно многочисленным.

Но война окончательно изменила эту реальность. Те русскоязычные жители Чечни, что не погибли в 1994-95 годах, а уехали, и чьи жилища оказались полностью разбитыми, как правило, уже не возвращались.

Чеченцы же возвращались в гораздо большем количестве. Прежде всего, Чечня была родиной, здесь были похоронены многие колена предков. Кроме того, не так легко чеченцу было устроиться на работу в Москве или где-то в ином российском городе.

Еще два аналогичных исхода жителей из Грозного (в августе 96-го года, когда в город вошли боевики, и осенью 99-го – начало второй войны в Чечне) привели к тому, что в настоящее время в республике осталось всего несколько тысяч так называемых русскоязычных жителей. Это обстоятельство иногда служит аргументом в пользу сторонников версии геноцида русскоязычного населения Грозного. Однако они обычно игнорируют все вышеприведенные факторы сокращения численности русских жителей Чечни (политические, экономические, военные).