Текст представлен так, как он был послан в оригинале:

Письмо от 3 декабря 1987 г.: стр. 1 стр. 2

Письмо от 16 декабря 1987 г.: стр. 1 стр. 2



ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ СССР
тов. РЕКУНКОВУ A. M.

Беззаконие и произвол, чинимый первым секретарем Шамхорокого райкома партии Аз. ССР, заставляет обратиться к Вам с этой просьбой. За продажу 20 тонн ненужной совхозу соломы соседнему хозяйству, который в свое время оказывал нам помощь семенным картофелем и техников, Асадов отобрал партийный билет и освободил от занимаемой должности директора нашего совхоза тов. Егияна С. А., предложив ему уехать в Ереван.

При помощи карательных органов пытался переизбрать на место честного, инициативного и работоспособного Егияна, шашлычника с начальным образованием. Народ не согласился с противозаконными действиями Асадова, за что и поплатился. Стал он угрожать высылкой Чардахлинцев в течение 24 часов, оскорблять женщин нецензурными словами ("суки", "проститутки" и др. ). 3а три месяца послал из района семь комиссий, чтобы найти компрометирующие материалы против Егияна, чтобы привлечь его к судебной ответственности. Однако, несмотря на тенденциозность проверки, улик не обнаружили. Не установили нарушений и две комиссии из Баку, а Асадов не унимался. Посланный в Чардахлы секретарь райкома комсомола направил автомашину на возмущенных женщин, отставивающих свою честь и нанес им увечья.

Каждый приезд Асадова в село сопровождается отрядом милиции и пожарной машины. Не было исключения и первого декабря. Прибыв с отрядом милиции поздно вечером он насильно собирал коммунистов, чтобы провести нужное ему партийное собрание. Когда это ему не удалось, то стали избивать народ, арестовали и вывезли на заранее пригнанным автобусе 15 человек. Среди избитых и арестованных были участники и инвалиды Великой Отечественной войны (Вартанян В., Мартиросян X., Габриелян А. и др. ), доярки, передовые звеньевые (Минасян Г. ) и даже бывший депутат Верховного Совета Аз. ССР многих созывов Мовсесян М.

Не успокоившись своим злодеянием, человеконенавистный Асадов второго декабря вновь с еще большим отрядом милиции организовал очередной погром на родине маршала Баграмяна в день его 90-летия со дня рождения. На этот раз избили и арестовали 30 человек. Такому садизму и беззаконию может позавидовать любой расист из колониальных стран.

Женщины Чардахлы, возмущенные хулиганскими действиями Асадова, обратилились в районный и Верховный суды республики привлечь Асадова к уголовной ответственности. Однако никакие меры не приняты.

Теперь стало ясно, что Асадов свои действия вынашивал давно, ему нужен был предлог, такого противодействия народа он не ожидал, так как опустошение других армянских и русских сел шло гладко. Это беззаконие творится из-за бездействия республиканских органов, игнорирования указаний и предупреждения союзных органов. Исходя из изложенного, мы вынуждены обратиться к Вам с убедительной просьбой, назначить расследование противозаконных действий Асадова, до сознания которого еще не дошли демократия и перестройка, Асадов не может находиться в рядах партии, а тем более партийным руководителем и должен нести заслуженное наказание.

Прилагаем копии писем и фотографии женщин с нанесенными травмами. Очевидцем этих событий был направленный в Чардахлы редакцией газеты "Известия" спецкорреспондент А. С. Беккер.

С глубоким уважанием, участники и инвалиды Отечественной войны Мартиросян Г., Маркарян В., Гаспарян С., Петросян А.
3 декабря 1987г. Москва, гостиница "Минск" № 429.



МИНИСТРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР
товарищу ВЛАСОВУ А. В.

Мы выражаем нашу искреннюю признательность за внимание, которое Вы проявили к нашим обращениям по поводу творимого произвола первым секретарем Шамхорского райкома партии Азерб. ССР Асадовым в селе Чардахлы - родине маршалов Баграмяна и Бабаджаняна, пытающимся о помощью милиции, насилий и устрашения назначить угодного ему директора сов - хоза вместо незаконно освобожденного им и исключенного из партии на основе сфабрикованных материалов честного коммуниста, инициативного руководителя подполковника МВД в отставке Егияна А. С.

Уполномоченные Министерства уже прибыли в деревню. Мы надеемся, что они всесторонне разберутся с создавшейся взрывоопасной обстановкой в деревне и в районе, да не только, пресекут творимые Асадовым и работниками милиции беззаконие, насилия и погромы.

Сейчас мы получили новые письма от наших родных, в которых подробно описываются сцены избиения, оскорбления наших отцов, матерей, жен и сестер. Их нельзя читать без содрогания и возмущения. Трудно представить, что такое возможно в ваше время, в условиях перестройки, демократизации нашего общества.

1 декабря с. г. в 20.00 в село прибыл Асадов, председатель райисполкома Мамедов, недавно назначенный начальник райотдела МВД Аллахяров (родственник Асадова) с отрядом милиции в 100 человек, чтобы провести партийное собрание по решению вопроса о назначении нового директора совхоза. Когда это им не удалось, то стали избивать жителей села, а затем арестовали и вывезли на заранее пригнанном автобусе 15 человек. Вот как описывает это злодеяние инвалид Отечественной войны, кавалер многих боевых орденов и медалей Мартиросян X.С.:

"1.12.87г. около 20.00 часов в село приехал секретарь РК партии Асадов в сопровождении усиленного наряда милиции. Односельчане собрались в центре возле дирекции совхоза. Когда я увидел, что Асадов стоит в окружении людей, подошел к ним. На вопрос, зачем явился в село с таким нарядом милиции , он ответил, чтобы все уходили по домам, при этом сопровождая свои речь нецензурной бранью. Далее он сказал, что от нас ничего не требуется, что ему всего необходимо человек 10-15 коммунистов , собрание которых изберет нового директора совхоза. Тогда я подошел к нему и как инвалид войны попросил, чтобы он этого не делал и что только общее собрание трудящихся совхоза может решить этот вопрос. Однако но выслушав меня до конца, первый секретарь РК Асадов ударил кулаком в грудь и приказал милиции, чтобы они меня били, при этом выкрикивая:"Бейте его, бейте его"... Между мною и милиционером встали молодые ребята из села. Я немного отошел в сторону, а потом увидел, как стали бить еще одну женщину. Я снова подошел и стал просить, чтобы ее отпустили - это была Таирян Марго Арамовна. В это время меня схватили два милиционера и начали бить ногами и руками. Потом они меня закинули в автобус, который был пригнан ими из района специально для того, чтобы потом нас забрать в районную милицию. В итоге так нас 13 человек привезли в райотдел милиции и стали допрашивать, при этом применяя физическую силу. Всех допрашивал нач. РОВД Аллахяров... Всех нас до утра закрыли в камерах. Потом 10 человек отпустили а 3 человек - молодых ребят арестовали за то, что во время массового избиения женщин они заступились за них"...

А вот выдержка из письма работницы совхоза, матери 6-х детей Нварт Карапетян: "Меня побил сам секретарь райкома Асадов - ударил ногой в спину, кулаком в грудь. Милиционеры меня избили и выкинули на балкон. Когда я лежала на земле (балкон возле управления совхоза) ко мне подбежали три работника милиции в милицейской форме и пытались бить. Я стала плакать и просить. чтобы меня не трогали, потому-что я себя плохо чувствую. Но один из них сказал, что "ничего, я должна сдохнуть", добавив нецензурную брань. Тут они схватили меня, избили, потом втроем схватили меня за руки и выбросили с балкона на землю. Ударившись об землю головой, я потеряла сознание. В бессознательном положении я находилась более 2-х часов. Меня забрали односельчане"...

Об этом пишут также Азарян Гехецик, Авакян Роза, Гаспарян Аничка, Мосесян Марго и другие. Прилагаем их письма (всего одиннадцать).

Убедительно просим Вас лично вмешаться и помочь нормализовать обстановку в нашей деревне и в целом районе, дать коллективу совхоза самому в соответствии с законом о государственном предприятии решить вопрос о его директоре. Мы надеемся также. что нарушители социалистической законности, организаторы избиений и погромов в селе Чардахлы понесут заслуженное наказание.



С глубоким уважением участники и инвалиды Отечественной войны
Мартиросян Г.
Петросян Д.
Минасян Р.
Оганесян Г.

16 декабря 1987г. г. Москва, гостиница "Минск" № 429.

А.Беккер

У ПРОШЛОГО В ПЛЕНУ

Партбилет сержант зенитно-артиллерийского полка Егиян получил апрельским днем 1943 года. В короткое затишье между боями. Готовилось наступление. Начальник политотдела, вручив ему и товарищам красные книжечки, сказал: «Вы должны поддержать огнем нашу пехоту и танки». Через десять минут молодые сержанты таскали ящики со снарядами в кузов потрепанного ЗИСа.
Партбилета директор совхоза Егиян лишился через 44 года в разгар минувшей жатвы. Красную книжечку забрали на глазах двухсот «районщиков». «Жулик, аферист, вор!» — кричал в зал первый секретарь Шамхорского райкома партии А. Асадов.
Назавтра, 12 августа, Егияна сняли с работы, а в хозяйство нагрянула ревизия. Перешерстив склады, фермы, мехдвор и бухгалтерские гроссбухи, ревизоры составили справку о крупных хищениях — порядка 60 пунктов. Директором занялась прокуратура.
В такой момент, в панике, ломаются многие: жизнь пошла прахом. Егиян остался спокоен. А весь коллектив совхоза имени Маршала Баграмяна заявил: другого руководителя нам не надо.
Чардахлы - село известное. Второго такого в стране нет. Отсюда вышли два маршала - И. Баграмян и А. Бабаджанян, три Героя Советского Союза, село дало Родине пять генералов и 199 офицеров, послало воевать 1254 сыновей и дочерей - каждого шестого жителя, 341 чардахлинец сложил голову за свою землю.
Отсюда незадолго до войны ушел служить и Сурен Егиян.
Сурика-сироту хорошо знали. Добрый, открытый, умный паренек. С детства пахал на 6ыках, пас скотину. О нем вспомнили десятилетия спустя, когда хозяйство пришло в упадок. Прохудились скотные дворы, на коровах без труда считались.ребра, навоз лопатами бросали в проемы окон. Утопали в грязи дороги. Село с пятивековой историей опускалось до захолустья.
«Надо позвать Сурена»,— решили старожилы. Подполковник Егиян, выйдя в отставку, к тому времени жил в Ереване», но в райцентр Шамхор и родное село наезжал.
На первом собрании Егиян сказал: «Мы будем работать дружно и честно». Все заулыбались.
Как они жили? Каждый месяц с доярок взимали 50-70 рублей. На эти деньги, вразумляло начальство, покупаем план: молзаводу купюры, тот пишет - молоко сдано.
Как они жили? Да, наверное, как и многие. Таскал руководитель хозяйства - подворовывали рабочие, врал начальству он — они врали ему, делал приписки «хозяин» — мухлевал подчиненный, директор совхоза совал взятки первому секретарю райкома (ныне сидит) — и, кто мог, занимался поборами. Запреты на любую низость были сняты.
«Запиши мою фамилию,— Обращались ко мне чардахлинцы - я крал с поля и склада. Теперь моя спина легка. и душа тоже».
В первую же осень директор вернул сельчанам трехлетний долг натуроплаты.
Рядом со всеми очищал от камней пашню, достраивал овощехранилище, реконструировал коровники, ставил новые кошары. «Это дорога Сурена»,— вели меня по чистой улице. «Этот водопровод провел Сурен»,— показывали трубу, уходившую к склону горы Доллял-верди.
Егияну поверили. Вера рождала энтузиазм. Энтузиазм прибавлял сил и укреплял веру. Чем больше директор отдавал людям, тем больше люди платили ему — уважением, привязанностью, трудом. Поднялись урожайность и привесы, снизилась себестоимость. Правда, молока надоили меньше, чем значилось прежде, зато оно было натуральное, а «не взбитое» в годовых отчетах».
В село стали возвращаться блудные дети Чардахлы. Из Еревана, Сумгаита. Кировакана, Пятигорска. Инженеры и рабочие, молодые и в возрасте, поодиночке к семьями.
Ехали, кто в глаза не видел Егияна. За полтора «его» года на родину вернулось 38 семей —122 человека! Вернулись, вопреки циничному: «Где хорошо, там и родина». Вернулись, потому что родина там, где ты родился и живешь в согласии с собой и людьми.
Уборка удивила всех: 20 центнеров зерновых на круг! Ничего похожего даже старики не помнят. Механизаторы сами себе удивлялись.
Настал черед готовить корма. Тут и застигло совхоз лихо.
Говорят, знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил. Думаю, осторожный человек это сочинял. Егиян солому не стелил. Не по-хозяйски, считал он, перестраховываться, дело пора двигать. Короче, солому продали соседям из Кедабекского района. За 80 тонн совхоз им. Орджоникидзе перевел 8000 рублей на банковский счет совхоза им. Баграмяна. Вывезти успел 20 тонн.
Подъехал, а те негодяи прессуют солому - и на машины, — первый секретарь райкома Асадов по-восточному горяч. Если недоволен чем, себя не сдерживает:

— «Разгружайте!» - кричу. А они не хотят. Но я заставил. А Егияна — на бюро...

Пожнивные остатки, чтоб не достались «иноземцам», по команде райкома запалили.
Все прошло как по маслу: заставил - сгрузили, прика-зал - сожгли. Остался, правда, вопрос: почему на этом поле командовал тот, кто не сеял? И тут конкретный факт становится далеко не частным.
В десятках постановлений по селу, на десятках совещаний самого высокого ранга тысячекратно повторялась ленинская мысль: не сметь командовать мужиком! Но строго-настрого запрещая парторганам на местах подменять хозяйственных руководителей, мы неофициально сохранили за ними право на оперативное управление. И вот уже инструктор райкома указывал директору совхоза сроки сева, завотделом требовал от председателя сдать в план района телят-недовесков, уполномоченный выжимал в счет госпоставок семенное зерно. Оперативное управление позволяло райкомовским работникам переносить свою активность из сферы идеологии и организаторской работы на материальное производство. Потому-то бюро Шамхорского райкома партии, контролируя заготовку кормов, решение - запретить их вывоз из района - занесло в актив.
Можно понять Асадова: соломы самим мало, а Егиян на сторону сбывает. Но... За два года совхоз им. Баграмяна отдал шамхорским хозяйствам сотни тонн пшеницы, сена, соломы, сотни племенных овец и баранов. Именно отдал - 171,6 тысячи рублей никто не перечислил. Тут первый секретарь пальцем не повел. Оба. Асадов и Егиян, знают о хозрасчете. Только Для «первого» — это частный момент, есть проблемы поважнее, а для директора — это кровное дело, из «соломенных» денег он зарплату платил.
От этого пункта разошлись пути-дороги первого секретаря и работников хозяйства. Разбазаривание увидел Асадов в коммерческой сделке Егияна. А коммунисты совхоза на собрании одобрили действия директора. Электрик В. Мартиросян напомнил, что кедабекцы весной помогли им 240 тоннами посадочного картофеля, запчастей отпускали больше, чем свой район. Потому-то протокол № 29 не устроил райком - по нему директора из партии не исключишь. И появился другой, где коммунисты совхоза объявляли... строгий выговор Егияну. Узнав о подделке, чардахлинцы бросились к секретарю парткома Г. Осипян. Та оправдывалась - товарищ Асадов требовал...
В райком, рассказывали мне, отправились 36 женщин. Асадов «принял» их на улице...
А 1 сентября селу преподали открытый урок «демократии». Первый секретарь и вся районная власть с полусотней милиционеров въехали в Чардахлы. Почетный эскорт «уазиков» и «воронков» дополняли для острастки две пожарные машины.
Десяток руководителей сменилось в хозяйстве за последние годы. И каждый получал от народа в спину: «джандям» — иди к черту! А тут чардахлинцы сцепили руки и встали кольцом у дверей клуба, не пуская начальство. Будто самое дорогое защищали: «Или будет Егиян, или никто».
Если читатель усомнится, что от соломы вспыхивает такой «пожар», то окажется прав. Переполнил Егиян чашу терпения райкома. Через меру оказался своевольным. В январе на бюро Асадов приказал хозяйствам доить овец. Все под козырек, один Егиян возразил: из-за капель молока мы ослабим мериносных овец, испортим шерсть, погубим ягнят - это вам любой зоотехник скажет. К маю совхоз надоил сверх плана 12 тонн коровьего молока, но к тому времени директор схватил выговор.
По нравам бюрократии и победителей судят. За неподчинение.
Егиян завязывал деловые связи, где только подвернется случай. Шамхорской птицефабрике отпустил зерно для цыплят, зная, что потом получит отборных несушек. Заключил договор с Карадагским цементным заводом: продал по расценкам ячмень и купил 8 тонн цемента. Мастерская, каналы транспортеров в коровниках, гараж, зерносклады - там «растворился» цемент. Я смотрел разнарядку: фонды материалов, что выделял совхозу район, - курам на смех. Только на смех — на курятник уже не хватит. Между тем на коровник, телятник ушло 400 шпал, полученных на станции Долляле. В обмен на сено для подсобного хозяйства железнодорожников.
Потом ему припомнят и цемент, и шпалы, и аккумуляторы, взятые взамен цветного металла, и трубы для ферм за сданный металлолом. Всяко лыко в строку вплетут. В строку ревизии, в справку для прокурора.
Первейший инстинкт чиновника - боязнь за себя, за место. А Егиян потому и работал так свободно, что о себе не думал. Последнее, что ему хотелось в жизни, - оставить в родном селе долгую добрую память о Сурене Егияне. Он мерз с чабанами на зимнем пастбище Джайран-чоль, нес на руках мальчонку, засорившего глаз, доил коров на ферме, ночью шел по колено в снегу к бульдозеристу, чтобы тот до утра расчистил дорогу в школу.
Егияна обвиняют во всех смертных грехах, а он за полтора года заложил основу развития хозяйства. Не привыкший бить поклоны, директор просто шел и делал. Зачем тратить время на согласования, если можешь все сам?
Сам.
Егиян покусился на святая святых аппаратного человека, - право решать, делить мир на себя и просителей, благодетеля и ждущих благодати, дозволять и отказывать. Чаще отказывать, чтоб чуяли зависимость... И был наказан за это.
«Что ж? История не нова», - скажут иные. Но сегодня, в новые времена, мы должны иными глазами взглянуть на роль райкомов в сельскохозяйственной политике. Оставить все как есть - значит пытаться ехать с тормозным башмаком. Не случайно на июньском (1987 года) Пленуме ЦК КПСС М. С. Горбачев сказал, что надо «решительно остановить тех, кто продолжает вмешиваться в работу колхозов и совхозов, не неся за это материальной ответственности».
Но почему при строгой партийной дисциплине требования ЦК не выполняются?
Обрыв экономических связей хозяйств с «внешним миром», межотраслевые неувязки вынуждали их выходить на райкомы и обкомы партии. Затягивая парторганы в свои проблемы, хозяйственники искусственно восстанавливали недостающие звенья хозмеханизма. Проблемы частично снимались: партинстанции выбивали фонды и ресурсы, улаживали распри ведомств. Но рычаг-то был административный. Втянувшись в хозяйственную карусель, партработники входили и в «мелочи» производства, решали чисто технологические задачи. Граница между организатором и хозяйственником была перечеркнута.
Стонет директор совхоза от ежечасного нажима районного аппарата, а без него не обходится. Нет прямых, или через посредника, связей сырьевиков и переработчиков, машиностроителей и хозяйств, производителей продукции и потребителей. А в итоге «любитель начинает и выигрывает у мастера».
В самоиронии нам не откажешь. Мы и за чиновника пишем его логику: «Лучше делай мое плохое, чем свое хорошее». И ведь делают на каждом шагу. А потери относят на дурное исполнение директором умных директив.
Не скоро оправится совхоз им. Баграмяна от «заботы» райкома. Устранить директора в пик уборки... Пятый месяц хозяйство в параличе. Сельчане взбудоражены: какая работа? Все валится из рук. Упали надой. Озимые посеяны... Но разве так сеяли год назад? Брошена корчевка летних пастбищ, не достроены коровник, водопровод к ферме, площадка сельхозинвентаря. «Что трудности, когда мы сами себе мешаем и вредим». Не вложи Гете 150 лет назад эту фразу в уста Фауста, ее непременно сказал бы современный хозяйственник. При хорошем урожае зерновых и соломы на подворья не отпущено ни грамма натуроплаты: чардахлинцы вынуждены сдавать личный скот. Голодают совхозные бычки, ягнята, а ревизоры повторно – себе не веря? – взвешивают ячмень и пшеницу.
«Чем это кончится? - говорили сельчане. - Кому это нужно?» Это кончится большими убытками совхозу, за которые райком же потом будет склонять хозяйство на всех углах. А нужно тем, кто увольнял Егияна, кто задним числом слал в хозяйство ревизию. Чтобы сфабрикованное исключение из партии заслонить «преступной деятельностью». И та сыскала «криминал». Потому что обязана была найти. Во что бы то н и стало.
Работали топорно. Записали недостачу 17,8 тонны пшеницы. Сумму вывели с 1981 года. А Егиян встал у руля в 1986-м.
- Похищено под видом вынужденного забоя овец 50 тысяч рублей, - вычитывал из справки Асадов.
Бог с ним, что термин «хищение», как говорится, не из то оперы. Как посчитали тысячи? Ведь есть акты забоя, утверждены РАПО. Асадов отмахивается:
- Совхоз оприходовал мясо по 1 рублю 80 копеек, а чабаны продали на рынке по 8 рублей.
- Аждар Саядович, кого-то взяли с поличным? За руку схватили, когда с Егияном делился?
- О, они хитры! Вы не знаете этих людей.
Немного знаю. Четыре месяца эти люди не верят ни единому обвинению. Четыре месяца механизаторы, бухгалтеры, доярки, строители, чабаны защищают директора как самого близкого человека. Они созвали сельский сход. И когда Егиян вышел из комнатки друга, где живет (своего дома нет), почти тысячная толпа окружила его. Эти люди жали ему руки, что-то говорили. И плакали.
Это надо было видеть...
На собрании народ решил: Егияну завтра же приступить к работе.
- Это базар, а не собрание, - возразил Асадов. - Голосования не признаю... Не понимаю... Не понимаю: я снял 29 директоров, объявил 180 выговоров, и все молчали... Ну ничего, вы уедете, и все успокоятся.
Снова с трибуны райкома зазвучат речи о хозрасчете, гласности, демократии. А тет-а-тет и по селектору: «Как посмели? Кто позволил?» И мало-мальски самостоятельное движение будет в зародыше убито.
На июньском (1987 года) Пленуме ЦК КПСС сказано: «Наша обязанность — помочь сельским труженикам призвать к порядку тех, кто не может расстаться с прежними методами работы».
- Как помочь? - спрашивал я в Госагропроме и Институте экономики АН СССР.
- Даже Закон о государственном предприятии не ограждает хозяйственника от ошибочных команд партийных органов,— сказал профессор Е. Торкановский.— Хотя по Конституции СССР все парторганизации действуют в ее рамках, правового механизма все-таки нет.
Нет подходов к проблеме и в Академии общественных наук при ЦК КПСС. На кафедре управления социально-экономическими процессами мне сказали, что все строится на партийной ответственности за волевые приемы. Как ни строга мера, однако и она не стала надежным щитом.
- А вы возьмите постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О фактах грубых нарушений и извращений в практике планирования колхозного и совхозного производства», - посоветовал профессор Института государства и права М. Козырь. - Давнее, правда, от 20 марта 1964 года, но - подзаконный акт, и никем не отменен.
Постановление поручало ЦК компартий союзных республик, крайкомам и обкомам партии, Совминам республик, райисполкомам и облисполкомам привлекать к строгой партийной и государственной ответственности лиц, нарушивших права колхозов и совхозов. Материальный ущерб должен быть возмещен за счет тех, кто толкнул хозяйства на путь убытков.
Так кто вернет совхозу им. Баграмяна десятки тысяч рублей? Прикрываясь авторитетом партии, Асадов действовал вопреки интересам партии, государства и общества. Он, злоупотребив властью, дезорганизовал работу совхоза. В неряшливо оформленном приказе РАПО об увольнении С. Егияна (не указана даже статья) написано: «Основание — решение бюро Шамхорского райкома партии». То есть прямо указано, кто толкнул агропром на это. Как же квалифицировать поступки Асадова? За ответом, видимо, надо обратиться к Уголовному кодексу Азербайджанской ССР. Это в частности. А вообще?
Вдумаемся, в какой «вилке» находится секретарь райкома. Опыт истории и его партийный опыт. пример старших товарищей внушили ему, что долг коммуниста все брать на себя. Поэтому он считает себя просто обязанным влиять на всю экономическую, социальную и духовную жизнь района. С другой стороны, ему иногда напоминают о «невмешательстве во внутренние дела» совхозов и колхозов. На фоне масштабной задачи - отвечать за все - призывы не дергать по пустякам директоров совхоза попросту глохнут. Да ни один партработник и не признает. что вмешивался — он помогал производству, воздействовал на руководителя!
Не делать лишних указаний — умно, тонко, тактично не делать — это очень трудно. Намного труднее, чем делать. Первое требует знаний экономики, социальной психологии, теории управления. То есть работы над собой. Куда проще работать над другими: командовать, распоряжаться. Возникает иллюзия бешеной деятельности, беспрерывного дела. И уже некогда задуматься, взглянуть на себя и других, а тем более на себя глазами других.
Возвращаюсь к «вилке». Итак, все в руках секретаря райкома. Можно, не пытаясь объять необъятное, мудро направлять руководителей. А можно все время хватать их за локоть, вырывать штурвал. Но сколько у нас «мудрых»? А «силовиков»? Меж тем сельскохозяйственных районов тысячи, и страну надо кормить. Значит, пора четко определить, до какой грани может доходить партийный лидер района в делах хозяйственных. Пора четко обозначить юридический и экономический предел администрированию.
...Время не вещественно. И все же мы чувствуем его плоть. По-разному, но чувствуем. У Блока: «Жизнь медленная шла, как старая гадалка». Но вдруг история делает поворот и ускоряет бег. Отпадают, казалось, вечные принципы, обесцениваются идеи, жалким делается еще недавно значительное. «Кумиры рушатся»... Жизнь унеслась вперед, а кто-то сбился с темпа, отстал, живет в настоящем и не замечает, не чувствует, что существом своим строем мыслей и дел - в прошлом, в плену у минувшего. Он и думает, и поступает, как вчера, а выходит все нескладно — не принимается людьми.
И возраст тут чаще всего ни при чем. Когда Егиян бил прямой наводкой по врагу, получал раны и награды; Аждар Асадов был мальчиком. Но время, сегодняшнее время каждый из них воспринял по-разному. Вот почему я и повторяю слова чабана Арменака Оганесяна: «До Егияна каждый мог быть директором, после Егияна - никто».



А. БЕККЕР*
Азербайджанская ССР
- (*) Статья журналиста газеты "Известия" А.Беккера о событиях в селе Чардахлу в 1987г. Главный редактор "Известий" отказался публиковать материал, а самого журналиста уволил. Стараниями А.Беккера статья увидела свет в газете "Сельская жизнь" от 24 декабря 1987г.

Еще до сессии Нагорно-Карабахского облсовета в граничащий с Азербайджаном Кафанский район Армении нагрянула воинская часть для предотвращения резни азербайджанцев, назначенной согласно «поступившим в Москву сигналам» на 20 февраля. 26 числа в Кафан прибыл генерал Альберт Макашов с полномочиями мобилизовать войска из Нахичеванской АССР. Проверяющие из ЦК КПСС, КГБ и МВД СССР, штаба ЗакВО никаких признаков готовящихся беспорядков не обнаружили. Было зафиксировано лишь два правонарушения: попытка поджога азербайджанской школы ее же директором-азербайджанцем и нападение на поезд Ереван-Кафан Вдумчивые, эксперты в лампасах провели даже анализ миграции азербайджанцев из района. Он не дал ничего примечательного, если не считать внезапного отъезда примерно 200 азербайджанцев в Баку 27 февраля одним поездом. По словам этих людей, причиной их отъезда были уговоры родственников из Азербайджана** .

- (**) Маневры этого поезда и вокруг него весьма загадочны. Примерно на полпути он был задержан в райцентре Имишли, куда для бесед с пассажирами прибыли зампредсовмина АзССР А.Расизаде, руководители Имишлинского и Зангеланского районов Азербайджана и вызванные телефонограммой руководители Кафанского района. Пассажиры заявили об отсутствии у них претензий к армянам, после чего поезд продолжал путь. Недостаток фактических данных оставляет слишком много свободы для различных версий этой железнодорожной одиссеи. Вот как суммирует свои впечатления тогдашний первый секретарь Кафанского райкома: "При возвращении назад (из Имишли. - К. В.) на машинах руководящих работников соседней республики мы были остановлены агрессивно настроенной толпой, которая забросала автомашины камнями. Здесь мы, втянутые в провокацию вместе с азербайджанскими руководителями, наивно подтверждали факты о стабильном положении в Кафане, не зная, что в Сумгаите уже идут погромы" (Р.Гонян, "Что было в Кафане" - газета "Коммунист" (Ереван), 9.1.90).

Несколько позже информация об итогах проверок, подтвердившая отсутствие, какого-либо притеснения азербайджанцев в Кафанском районе, была передана по АзТВ, попала она и в центральную прессу (см., например: О.Кулиш, Д.Меликов, "Черным семенам не прорасти" - "Социалистическая индустрия", 27.3.88).
Понятно, что Кремлю были бы на руку притеснения азербайджанцев в Армении или в Карабахе, однако предназначение их было другое, чем у армянских погромов в Азербайджане, поэтому иным был подход к их организации и освещению. Сами по себе преследования азербайджанцев Кремлю нужны не были, ведь Азербайджан ни в чем перед руководством не провинится, его не за что было наказывать; азербайджанский национализм, напротив, нуждался в поощрении. Однако, как об этом откровенно сказано в рекомендациях Института востоковедения, нужно было «раздувать малейшие столкновения, называя виновниками армян», то есть в своих азербайджанских провокациях Кремль преследовал исключительно пропагандистские, а не карательные цели. Поэтому взамен антиазербайджанских акций со стороны армян он мог удовольствоваться газетными утками на эту тему. Образно говоря, Кремлю было важно, чтобы азербайджанцы убивали армян по-настоящему, а армяне азербайджанцев - на страницах газет***.

- (***) Отсюда идет так возмущавшая армян практика «выравнивания вины», в силу которой любые эксцессы в Армении и Карабахе преувеличивались или просто выдумывались, в Азербайджане - преуменьшались и замалчивались.

Это не означает, однако, что провокационных попыток разжечь антиазербайджанские настроения не было вовсе. Помимо аскеранских и кафанских интриг следует упомянуть таинственные случаи массовых отравлений на предприятиях Армении летом 1988 года, в которых (во всяком случае, по некоторым версиям) были замешаны местные азербайджанцы, сразу после происшествия скрывшиеся в Азербайджане. Ни одно расследование по этим случаям не было доведено до конца.
Но несмотря на эти происки, на известия о Сумгаите и других погромах в Азербайджане, на поток беженцев оттуда, несмотря на бесконечные нападения в Карабахе, до ноября никакого насилия над азербайджанцами не наблюдалось. Все лето в Ереване продолжал работать азербайджанский театр, нормально завершили учебный год азербайджанские школы