Мнимые успехи «сильного » Путина на Кавказе, хотя и были удачно использованы для получения и длительного удержания власти в стране, но привели Россию к потере стратегической перспективы в регионе.

Традиционно российское присутствие на Кавказе базировалась на натравливания одних народов на другие. Прежде всего это выражалось в подогреве до известной степени объективным споров между армянами и азербайджанцами, грузинами и горными народами Северного Кавказа. Стычки между ними возникали как на религиозной, так и исторической почве. А основой их консервирования обычно был смешанный этнический состав конфликтных территорий.

Немного истории

Вспомним историю. 1918 года на Кавказе образовались четыре независимых государства: Грузия, Армения, Азербайджан и Федеративная Республика кавказских горцев. Идея создания на их основе Кавказской Конфедерации ради отпора российской агрессии быстро развеялась. Армения и Азербайджан со времени провозглашения независимости оказались в состоянии войны между собой, сопровождавшаяся этническими чистками. Вместе с тем усиливалась конфронтация между Грузией и Федеративной Республикой кавказских горцев.

В состав последней входили современные российские северокавказские, с позволения сказать, «автономии»: Чечня, Ингушетия, Северная Осетия, Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, а также Абхазия. Именно последняя, в равнинных районах проживали почти исключительно грузины (сваны и мегрелы), и стала поводом к столкновениям.

Слабость Северокавказской Федерации (так называемой Республики горцев) проявилась довольно быстро. Только чеченцы смогли на длительное сопротивление русским оккупационным войскам. Поэтому угроза вторжения последних в Закавказье через Абхазию обусловила введение в нее грузинских и союзных им германских воинских подразделений. Но руководство Северокавказской Федерации оценило этот шаг Грузии как агрессию и потребовало вывода ее войск.

Вскоре Северокавказскую Федерацию уничтожили русские большевики. Они быстро осознали возможность использования «абхазской карты» как повода для развертывания агрессии против Грузии. С тех пор Кремль начал использовать абхазский вопрос как главный аргумент относительно невозможности объединения усилий Грузии и северокавказских республик. Более того, во всех схватках Грузии с Абхазией или Северной Осетией участвовали северокавказские народы на противоположной Грузии стороне. В частности, чеченские воины, которые вскоре стали основой национально-освободительной армии Джохара Дудаева, именно в боях против грузин в Абхазии и Северной Осетии в начале 1990-х годов прошли боевую выучку.

Абхазия и Осетия традиционно играли ключевую роль в сохранении российского присутствия на Западном Закавказье. Уже во время первой агрессии России против Грузии 1921 использование «абхазской карты» способствовало давления на Тбилиси. Лишь покорив Грузию, Москва помогла реинтеграции провозглашенной Абхазской Социалистической Советской Республики (АССР) в ее состав на федеративных принципах, а затем и постепенной трансформации Абхазии в обычную автономию (1931 год).
Укрощение Грузии

Возрождения государственной независимости Грузии в начале 1990-х годов в очередной раз подвело российские власти к идее использования Абхазии и Южной Осетии с целью сохранения влияния на Грузию, ведь ее политика оказалась одной из самых по делу выхода из сферы влияния Кремля. Как и лидеры государств Балтии, первый президент Грузии Звиад Гамсахурдиа отклонил идею вхождения своей страны в Содружество Независимых Государств (СНГ), поскольку справедливо считал, что эта организация в Кремле играла роль институционального оформления сферы особых российских интересов. Вследствии чего декабрьские встречи 1991 года в Беловежской Пуще и Алма-Ате завершились созданием СНГ в формате только 11 республик бывшего СССР. Грузии среди них не было.

Такая независимая позиция Тбилиси подтолкнула российское руководство к поддержке сепаратистских режимов в Абхазии и Южной Осетии. Прикрываясь функцией миротворца, Кремль достиг желаемого результата. Нежелательный для Москвы грузинский президент в результате поражения в войне с русскими войсками был свергнут, а на его месте оказался, казалось бы, лояльный к России Эдуард Шеварднадзе.

Это была первая победа Ельцина на Кавказе. Уже 1993 Грузия стала членом СНГ, а Россия получила от полностью контролируемой ею организации «миротворческий мандат» на военное присутствие в стране.

Однако надежды грузинского общества на успешное решение абхазской и осетинской проблем за счет уступок российской стороне, вполне закономерно не оправдались. Это было поражением для Грузии и грузинского народа. Ограничение собственной свободы действий, вхождение в СНГ, реальное замораживания евроатлантической и европейской интеграции не способствовало позитивным сдвигам. Все это оказалось односторонними уступками.

Россия не собиралась помогать решению проблемы Абхазии или Южной Осетии. И даже больше - на рубеже веков, с приходом к власти Владимира Путина российская политика на Кавказе, как и везде в СНГ, становится агрессивной. Принципиальное изменение ситуации произошло в 1999-2000 годах, когда новая российская власть продемонстрировала свои двойные стандарты. Поддерживая искусственный сепаратизм в грузинских автономиях, она в крови десятков тысяч местных жителей потопила настоящую национально-освободительную войну в Чеченской Республике Ичкерия.

Все это показало полный провал выбранной грузинами в начале 1990-х годов компромиссной политики «оглядок на Россию», а вместе с этим и президента Эдуарда Шеварднадзе, который ее проводил. Итогом стала Революция роз и приход к власти нового поколения грузин во главе с Михаилом Саакашвили. Они больше не строили наивных надежд на возможность результативного сотрудничества с новым реваншистским руководством России, не скрывало своих неоимперских амбиций.
Грузия отказывается от вассалитета

Понимание того, что для современного авторитарного кремлевского режима мировоззренческим правилом остается принцип «на границах России могут быть либо вассалы, либо враги» естественно обусловило активизацию поисков грузинскими властями возможностей сохранения полученного после 200-летнего русского плена свободы.

Выбор был невелик, поскольку в современной Великой (геополитической, цивилизационной) Европе есть лишь одна организация, исторический опыт функционирования которой подтвердил способность гарантировать не только государственный суверенитет, но и внутреннюю равноправие всех ее членов - Североатлантический оборонный альянс (НАТО).

Такое развитие событий невозможным навсегда покорения Грузии в контексте реализации неоимперского проекта путинского режима. Поэтому реакция Кремля была болезненно неадекватной. Несовершенное «медвежье» использование «осетино-абхазской карты», с помощью которой Путин рассчитывал оправдать открытую интервенцию русской армии для свержения неудобного для Москвы руководства Грузии, дало обратный эффект.

Если сравнительно мягкое российское вмешательство в ситуацию начала 1990-х годов могло обеспечить свержения Звиада Гамсахурдиа и вхождения Грузии в СНГ, то жесткое вторжение 2008-го должно обратный результат - позиции Михаила Саакашвили лишь укрепились, а Грузия окончательно разорвала с символическим постимперским пространством - СНГ.

Оказывается, «слабый» Ельцин был успешным, чем «сильный» Путин. И можно предположить, что окончательный разрыв с Грузией, пусть и в обмен на незначительную лояльность Абхазии и Южной Осетии, это лишь первый результат большого геополитического просчета Кремля.