Геноцид Понтийских греков

После реформ 1856 года, известных в истории под названием «Хати Хумаюн», греки на Понте жили в относительно терпимых условиях османского ига. Принцип равенства граждан и некоторые привилегии, которые были предоставлены впервые, также улучшили положение порабощенных понтийских греков, большинство из которых до тех пор из страха жило в неприступных горах. Впервые в начале того периода они очень робко начали переселяться в более плодородные районы, туда, где они чувствовали возможность получить легкую прибыль. Они покидали свои потайные убежища и строили новые деревни. Характерно мнение немецкого священника Х.Гельцера о греках Малой Азии в целом: «В Малой Азии греки делают неожиданные успехи. Число их быстро растет, так как в семьях много детей. Они все время перемещаются. В начале, переезжает владелец бакалейной лавки. Затем к нему присоединяется еще несколько семей. За ними и учитель, строится церковь, во главе ее ставится священник, и вскоре греческая община готова». В результате массовых переселений берега Понта вновь приобретают греческий колорит. Новые школы, новые дома, новые церкви строятся повсюду. Подтверждение этому – пример города Амисоса. В соответствии со статистическим исследованием проведенным английским историком А.Брайером, Амисос – по-турецки Самсун – до 1860 года был турецкой деревней с 4 тысячами жителей. Однако уже в 1910 году это был крупнейший торговый порт Понта с 40 тысячами жителей, 2/3 из которых были греками.

В 1896 году в городе было 214 предприятий, 156 из них были греческими.

Примерно в начале 1890 года торговля по всему Понту в целом перешла в руки греков и частично – армян. Последние, славившиеся своей торговой жилкой на всей территории Понта, не смогли развить торговлю достаточно хорошо, так как представляли собой малочисленную национальную общину. Греки Понта закупали товары на крупных рынках Франции и Англии. Англичане и французы проявляли интерес лишь к оптовой торговле на всем Среднем Востоке. Они не вступали в непосредственный контакт с населением Малой Азии, а сделки заключали с представителями правительственных кругов.
После позорной войны 1897 года греки постепенно начали одерживать верх в области торговли. Причиной этому было господство политики Германии, которая относительно рано, около 1867 года, заявляет о своих интересах в Анатолии. А свое политическое господство в регионе она начинает утверждать после Берлинского конгресса 1878-80 годов, на котором канцлер Германии Бисмарк выступил в качестве покровителя султана. Благодаря такой позиции ему удалось завоевать расположение последнего, и, таким образом, перед ним открылась дорога на Средний Восток. Бисмарк учуял запах мосульской нефти, необходимой для затеваемой им промышленной революции.

Выказав национальные чаяния, которые они веками скрывали в душе, на первом этапе движения младотурок, когда все революционеры все еще говорили о правах человека, свободе, равенстве, братстве рас и народов, эти чаяния вышли на поверхность в группе пантюркизма, которая быстро одержала верх над всеми остальными и заняла крайние, варварские позиции по отношению к национальным меньшинствам. В страхе перед масштабами, которые национальные движения приняли в балканском регионе, эта группа проповедовала ненависть и уничтожение национальностей, требовавших собственной автономии. Характерны в этом смысле слова Назим-бея, одного из основателей движения младотурок из Смирны, сказанные им греческому поэту Аргиропулосу: «Греческие национальные чувства следует ограничивать не только в школе, но и везде, где они проявляются, ради спасения Турции». Важнейшей задачей малых народностей должна была стать ассимиляция их обществом, где господствовали бы турки-мусульмане.

Воспользовавшись в качестве предлога критским вопросом /1901г./ и борьбой греков за присоединение Крита, турецкие националисты навсегда забыли свои декларации о равенстве и братстве и начали осуществлять программу уничтожения, заключавшуюся в создании турецкого государства. Великодержавный турецкий шовинизм, сбросив маску, показал теперь свое истинное лицо. 24 июля 1909 года посол Германии в Афинах Вангенгейм писал канцлеру Булофу о том, что было сказано премьер-министром и военным министром Турции Шефкет-пашой о новой ситуации: «Турки решили начать войну за уничтожение христиан в империи. Они начнут с самой, Турции, той ее части, где живет большинство, а затем продолжат за ее рубежами, там, где существуют очаги сопротивления». Два дня спустя, 26 июля 1909 года, теперь уже в Константинополе, посол Германии Мигель информировал свой департамент в Берлине о полной драматизма встрече патриарха Иоакима III с премьер-министром Турции Шефкет-пашой. Эта новость попала на первую полосу всех турецких, греческих и иностранных газет, выходящих, тогда в Константинополе. ‘Это произошло потому, что премьер-министр Турции впервые позволил себе угрожать духовному и религиозному лидеру крупнейшего национального меньшинства, сказав ему: «Мы отрежем вам головы, мы вас уничтожим. Выживем либо мы, либо вы». Патриарх Иоаким III своим ответом на слова турка еще раз продемонстрировал собственное превосходство. Он был одним из немногих патриархов, кто нес свой мученический крест без колебаний. Не произнеся ни слова, патриарх ушел, хлопнув дверью.

В связи с неблагоприятным развитием событий и создавшейся напряженностью, турки уже перестали соблюдать приличия. Они перешли в наступление. Из всех уголков Малой Азии доносятся жалобы. 30 мая 1911 года митрополит Амасьи Герман, во время службы в кафедральном соборе Касторьи, докладывал в Патриархию и в Министерство иностранных дел о неслыханных злодеяниях, совершенных агентами турецкого правительства на вверенной ему территории, а именно в деревне Аланджик. Приводимый ниже отрывок свидетельствует о трагическом положении жителей, а также о начале истребления понтийских греков: «В связи с появлением тирана местного значения того округа, большинство жителей рассеялось по горам, многие из женщин ушли в окрестные села. Видя все это, достойный правительственный чиновник устроил в деревне свой штаб и в течение 8 дней он, истребив весь корм для скота этой бедной деревни, глумился над всем святым, а жандармам, тем временем, разрешил творить любые жестокости и все виды вандализма, которые в мрачные годы захватчики-варвары позволяют себе в отношении порабощенных народов. И 8 жандармов первым делом арестовали жительницу деревни Цакиру Элефтерию, связали ей руки и заперли в доме, превращенном во временную тюрьму, где в течение 6 дней по очереди продолжат надругательство над ней. Та же участь постигла также оказавшуюся в деревне Софию Василиу Байрамоглу…».

По всей Турции младотурки объявили экономическую войну всему греческому. Они запретили греческим кораблям причаливать в турецких портах. Они объявили запрет на греческие товары. Греков они заставляли записываться в члены младотурецкого комитета, принимать участие в его заседаниях. Они заставляли греков выступать против греков и участвовать в принятии решений о бойкоте греческой торговли. Голосовать против собственной совести, против любых действий со стороны греков. Это информация исходит из доклада австрийского консула в Трапезунде Морица от 27.05.1910, в конце которого дается объяснение позиции греков: «Греки вынуждены поступать так, потому что, если они встанут в оппозицию, этого никто не потерпит… и … их патриотизм /имеется в виду турецкий патриотизм/, без всякого сомнения, на этот раз является ложным. Это знают и сами турки… Младотуркам достаточно того, что последние /то есть греки/ говорят о том, что они хотят объявить бойкот».

13 июня 1910 года турки Трапезунда под предлогом критского вопроса устроили манифестацию с флагами, на которых было написано: «Крит или смерть». Австрийский консул в Трапезунде, информируя Вену, писал о том, что сказал первый из выступавших, мулла, после 20-минутной молитвы: «…Аллах и пророк пусть будут свидетелями тому, что мы прольем за родину всю кровь, до последней капли!», и снизу толпа хором отвечала: «Да! Мы готовы!».

Турецкий народ приходил в фанатический экстаз от того, что он слышал на улицах, площадях, в кофейнях от специальных агентов младотурок, а также от того, что было написано в местных газетах. Турки раздавали оружие мусульманскому населению. В печати начали открыто появляться провокационные статьи, направленные против христиан. В Трапезунде турецкие газеты подстрекали своих читателей начинать гонения и резню. Выходившая в Керасунде газета «Хатем-Милет» 19.05.1912 г. писала под заголовком «Меч, а не политика»: «…Мы, турки, разбираемся в тонкостях политики, знаем, когда она представляет собой обман, но еще лучше мы умеем обращаться с мечом. Вот уже два столетия политика кромсает нашу родину, бросая ее на растерзание псам. Пришла пора вынуть из ножен меч, потому что правительства тех, кто верит в крест, вступит в дьявольский сговор между собой против невинного исламского мира… Меч в руках тех. кого осеняет полумесяц – это оружие, способное притупить зрение верующих в крест, в то время как в руках других это не более чем простой кусок железа. Меч освободит ислам от заговора против него». Присоединение Крита к Греции, которое было окончательно закреплено Лондонским договором от 30 мая 1913 года, стало поводом для начала открытой войны. Во всех мечетях, кофейнях, на собраниях произносились пламенные речи. Устраивались митинги. Греков заставляли принимать в них участие, записываться в списки тех, кто делал пожертвования на военные нужды. Их заставляли оплачивать часть расходов по содержанию вдов и сирот, потерявших кормильцев на войне.

29 ноября 1913 года австрийский консул Мориц телеграфировал в Вену о том, что сказал в одном из своих выступлений член младотурецкого комитета Трапезунда Омер Наджи-бей: «…В своей империи мы все еще находим города с античными греческими именами – Трапезунд, Амисос, Агиа Софию и др. Почему мы их не переименовали? И почему бы нам не переименовать их сейчас?».
Совершалось все больше убийств отдельных граждан. Каждый день убитыми находили селян, отправившихся в поле на работу. По ночам организованные банды грабили города и села.
Патриархия, уже ничем не способная помочь в данной ситуации, 15 мая 1914 года была вынуждена в знак траура закрыть все церкви и школы и заявить Великим державам о начале новых гонений. Однако она ничего не добилась, так как было объявлено о начале 1-й мировой войны, которая во многом упростила ситуацию. Турция приняла участие в войне на стороне Германии. Комитет младотурок мог теперь беспрепятственно пустить в ход свой старый план уничтожения христиан, уже не опасаясь реакции со стороны предполагаемых союзников христианского населения – англичан, французов и русских, поскольку теперь все они находились в противоположном лагере. Война развязала туркам руки.

Младотурки извлекли из балканских войн урок о том, что они смогут сделать Малую Азию своей родиной, только истребив греков и армян. Чтобы их отуречить, различных форм насилия было недостаточно.
20 июля 1914 года была объявлена общая мобилизация граждан всех наций Османской империи. Все мужчины в возрасте от 19 до 45 лет были призваны на войну. Те, кто не являлся на призывные пункты в течение 11 дней, считались дезертирами и приговаривались к смертной казни. Этот приказ был расклеен на стенах всех мечетей, церквей, кофеен, а также на всех общественных зданиях. После того, как приказ был юридически утвержден, турки начали уничтожать всех тех, кто был занесен в черные списки, якобы под предлогом дезертирства. Они разжигали религиозный и националистический фанатизм народных масс, психологически готовя их к крупномасштабной резне.

Германия, в своих усилиях добиться осуществления собственных целей в этом чувствительном регионе, зная, что в будущем игра здесь пойдет на крупные ставки, не остановилась перед тем, чтобы принести христианские народы Анатолии на алтарь пантюркизма. До какой-то степени эта страна разделяет с Турцией ответственность за геноцид греков и армян. Это ясно видно из документов, хранящихся в неизданных архивах министерств иностранных дел. Так, например, немецкий фельдмаршал Лиман фон Зандере посоветовал туркам, занимавшим осторожную позицию в этом вопросе, удалить греков с побережья, якобы по причине войны, назвав их «агентами Антанты».

С согласия Германии турки начали мобилизацию христиан в рабочие батальоны. О том, что представляли собой эти батальоны, говорится в донесениях, отправленных в Министерство иностранных дел Греции: «Христиане в турецкой армии подвергаются таким лишениям и злодеяниям, и их положение настолько плачевно, что ничем не отличается от положения злодеев, приговоренных к принудительным работам» и «…Ужасно положение солдат-христиан. Они рискуют умереть от голода. Якобы в связи с тем, что к ним нет никакого доверия, христианам приказано сформировать рабочие батальоны для строительства дорог… Они умирают тысячами, заражаясь болезнями, лихорадками, сыпным тифом, холерой».

Трагические масштабы, которые приняли за короткий срок гонения в Турции, испугали даже консулов центральных держав, являвшихся союзниками Турции. Многие немцы стали выражать несогласие с политикой своей страны и высказывать свое мнение по поводу того, что вытворяли турки с христианами. Немецкий священник И.Лепсиус писал: «Гонения на греков и армян представляют собой два этапа одной и той же программы уничтожения христианского элемента в Турции».

16 июля 1916 года германский консул в Амисосе Кучкоф докладывал в Берлин: «Из достоверных источников мне стало известно, что все греки высланы оттуда. Высылка и уничтожение по-турецки одно и то же понятие, так как те, кто не был убит, в большинстве своем умирают от болезней и голода».

Младотурки считали, что их план будет легче осуществить с исчезновением мужчин. Новые меры, принятые турками, испугали даже австрийского консула в Амисосе Квятковского. 30 ноября 1916 года он информировал министра иностранных дел Австрии С.Барона Буряна о недавних решениях мутешарифа Амисоса Рафет-бея: «26 ноября Рафет-бей сказал мне: «В конце концов, с греками мы должны покончить так же, как и с армянами..». 28 ноября 1916 года Рафет-бей сказал мне: «Теперь мы должны покончить с греками. Сегодня я отправил в окрестности города батальоны, чтобы они по дороге убивали всех греков.» Я боюсь, что все греческое население будет выселено или отправлено в ссылку, боюсь также, что прошлогодние события повторятся / имеется в виду геноцид армян/. Депортация населения, грабежи, сожжение деревень, изнасилования и убийства – целью этих действий было изменение демографической ситуации в местностях, населенных греками, чтобы легче было добиться отуречивания тех, кто оставался. В официальном донесении, отправленном 14.01.1915 г. в Министерство иностранных дел Греции, говорилось: «Одно из решений, принятых младотурецким комитетом – решение об отуречивании греческого населения, что невозможно осуществить до тех пор, пока существуют места компактного проживания греков. Военные нужды представляют собой наиболее удобный предлог для того, что бы рассеять христиан, и тогда отуречивание станет вполне возможным».
Смерть в самых страшных формах гуляла по Понту. 15 апреля 1916 года Греческое посольство в Петербурге информировало из России Министерство иностранных дел о трагическом положении жителей Трапезундского округа : «…15 апреля жители 16 деревень района Вазелоны Трапезундского округа, все греки, получив приказ турецких военных властей уйти во внутренние районы Орду и испугавшись, как бы их не перерезали по дороге, так же, как перерезали армян, покинули свои жилища и ушли в леса, надеясь на спасение, благодаря быстрому наступлению русской армии. Общее число их достигало 6 тысяч, из них 650 человек укрылось в монастыре Вазелоны, в котором и так уже находилось 1,5 тысячи других беженцев из Трапезунда, еще I тысяча 200 человек последовали в большую пещеру деревни Кунака, а все остальные рассеялись по лесным пещерам и тайным убежищам. Все дома в этих деревнях были разграблены, а имущество расхищено турецкой армией. Те, кто укрылся в пещере Кунаки, были вынуждены сдаться из-за голода. Из них 26 женщин и девушек, чтобы избежать бесчестья, бросились в реку, протекающую возле деревни Гефира и, несмотря на попытки остальных спасти их утонули… Когда русская армия приблизилась к Орду, я первым, в сопровождении врача К.Фотиадиса, прибыл в монастырь Вазелоны. Признаюсь, что я не в силах описать то, что мы там увидели. Все было разрушено как в деревнях, так и в монастыре… Во дворе монастыря лежали незахороненными пять разлагавшихся трупов греков, а в самом монастыре в том же положении еще пять. В одной из комнат монастыря лежало навзничь голое, с отрубленной головой и сквозной штыковой раной в груди, тело двадцатилетней девушки из деревни Терса по имени Кирьяки, в позе, которая свидетельствовала о том, что она подверглась надругательству».

Захват Трапезунда русскими /5 апреля 1916 года/ и вынужденное создание греческих партизанских отрядов послужили дополнительными поводами, для уничтожения оставшихся в живых греков. Ужасные новости о событиях в Амисосе и округе содержались в донесениях греческого посольства в Константинополе, которые были отправлены в Афины 14 и 29 января и 7 и 29 февраля 1917 года: «Восемьдесят греков, одни из самых богатых в Амисосе, арестованные без всякой причины, были заключены в тюрьму и полностью изолированы, а на следующий день депортированы во внутренние районы, та участь постигла наших наиболее знатных соотечественников… Еще двадцать восемь деревень было сожжено за одну неделю, начиная с 15 января, не считая тех, которые были спалены в декабре. Женщины и дети пешими, под снегом и дождем, были отправлены в Сивасский и Анкарский вилайеты. Младенцы, юные девушки, роженицы, беременные, больные и старики, гонимые с места на место, тысячами ночуют на постоялых дворах, где они остаются ба хлеба или какой-либо иной пищи… Многие дети, потеряв родителей, рассеиваются по горам или по турецким деревням. Гонимые умирают в дороге от голода, холода, страданий, их хоронят прямо в горах или оставляют на растерзание диким животным… По приблизительным подсчетам, их число уже превысило 20 тысяч, но с каждым днем увеличивается.

Из Бафры в Войват было отправлено вес мужское население… Восемь сел Бафры, в которых выращивается самый отборный турецкий табак, было сожжено, а жители депортированы в Анкарский вилайет, жители других восьми деревень Амисоса были депортированы во внутренние районы. В данный момент над горами клубится дым и полыхает пламя пожарищ. А все сельское население Керасунда было депортировано во внутренние районы. Это произошло в епархиях Неокесарии, Фатсы и Чаршамбы… Еще худшие события произошли в Бафре, где за последние недели огню было предано еще двадцать деревень вместе с церквями и школами, после того, как было разграблено все движимое имущество, а недвижимое стало добычей огня, все население было отправлено во внутренние районы… Целью всех этих злодеяний является истребление греков в Турции, которые должны исчезнуть так же, как и армяне. Смерть настигла уже одну четвертую часть депортированного населения».

Аналогичные преступления совершались и в других районах Понта. Отрывки из донесения митрополита Неокесарии Поликарпа, которое было передано во все патриархии, и одновременно с этим опубликовано в Константинопольской газете «Нэа Зои» 12.11.1918. № 98: «…Жители Колонии, перенесшие всевозможные ужасы, ограбления, гонения, вымогательства. резню, были погребены неоплаканными и без похорон в негостеприимных турецких местностях, – в Токате и других». Изобретательность турок не имеет границ: «Когда их изгоняли из своих очагов, имели место резня и осквернение святых храмов, которые либо были превращены, в конюшни и сараи для соломы, либо разрушены. Хуже всего то, что под предлогом защиты маленьких детей и юных девушек официальные органы правительства забрали всех детей и молодежь, даже младенцев, и отуречивают их, держа в турецких школах в Сивасе, являя, таким образом, новый пример просветительской деятельности, которую турецкие орды взялись повсюду распространять». Величие янычаров в новом исполнении. Как будто было мало невзгод, высылок, депортаций, изнасилований, грабежей, убийств, ко всему этому прибавилась еще и исламизация христиан: «Случаев принятия ислама христианами безграничное множество, так как турки, пользуясь бедностью, страхом, голодом и отчаянием измученных христиан, бесчестили за 100 драми /мера веса=3.2 г/ хлеба десятилетних девочек. Этих несчастных божьих созданий, умирающих с голоду за тарелку похлебки обращали в ислам…».

В этот период участь районов Триполи, Керасунда и Котиор была ничуть не лучше. В выше названных округах Топал Осман вырезал большую часть деревенской знати, остальных мужчин он депортировал во внутренние районы страны. Немногие из них спаслись. Несчастных гречанок он раздал четникам. Все греческие деревни были выжжены, а имущество греков стало добычей турков.
Уход русской армии имел неблагоприятные последствия для греков, проживавших в районе Трапезунда. Квятковский пишет о том, что только из Трапезундской епархии вместе с русскими вынуждено было уйти 30 тысяч греков, 8 тысяч из которых проживало в самом городе. Квятковский пишет: «…Недавний приказ о конфискации турецкой стороной движимого имущества греческих беженцев в Россию, а также тот факт, что возвращающиеся турецкие беженцы зачастую водворяются во владениях греков, усиливают горечь греков».

Конец 1-й мировой войны, разгром Германии и Турции державами Антанты, а также смена действующих лиц в турецком правительстве на какое-то время приостановили осуществление бесчеловечного плана младотурок. Союзные с Грецией державы вынуждают турецкое правительство дать разрешение на возвращение беженцев и немногих оставшихся в живых депортированных жителей. В конечном итоге, тем, кто умер, повезло, так как они избежали продолжения своих мучений. И напротив, трагедия немногих оставшихся в живых продолжалась. Возвращаясь, они находили на месте своих домов одни руины. В некоторых деревнях, где уцелело еще несколько обветшалых домов, жили турки, которые вовсе не собирались возвращать их владельцам.

Высадка греческих войск в Смирне, первые победоносные сражения ухудшили ситуацию в Турции. Турки, уже наученные опытом, разрабатывают новый план по истреблению греков. Их предводителями были Османское правительство и освободительное движение под предводительством революционера Кемаль-паши. Теперь у них были все основания добиться успеха, греки высадились в Смирне, понтийцы боролись за создание независимого государства, и наибольшая опасность угрожала исламу.

Не беря в расчет союзников Греции, англичан и французов, которые будто бы осуществляли верховный надзор над Черным морем во время 1-й мировой войны, турки устремлялись всюду, где еще оставалось греческое население. Они расправлялись с теми, кому удалось выжить после первого этапа гонений. 15 апреля 1919 года греческий майор Леондопулос писал в донесении о Понте: «…В отношении общественной безопасности ситуация в тех районах Понта, которые я посетил, не может считаться удовлетворительной. Можно сказать лишь, что для греческого населения безопасности не существует… Большинство жителей, начиная с этого момента, всерьез задумывается об эмиграции». 20 мая 1919 года архимандрит Трапезунда Панарет в своем многостраничном докладе полковнику Катехакису передает с помощью статистических данных масштабы тогдашнего варварства турок. Отрывки из доклада: «…В епархии Амасьи до войны греческое население составляло 136 тысяч 768 жителей. Из общего числа 73 тысячи 375 жителей были депортированы или сосланы, причем 70%. из них умерло в ссылке и лишь 30% вернулось… Из 25 тысяч, высланных из епархии Неокесарии, спаслось лишь 6% селян, которые уцелели после сатанистических зверств со стороны турок, а из жителей городов – 35%, причем все они раздеты и ограблены и представляют собой живое свидетельство турецкого варварства… Епархия Колонии полностью уничтожена, все деревни ее опустошены, немногие из наших соотечественников остались в живых в Никополе… В епархии Халдеи-Керасунда… общее греческое население, составляло 167 тысяч 450 жителей. Из них примерно 45 тысяч во время оккупации было вынуждено попросить убежища в России, а боле,-90 тысяч было депортировано в глубь Малой. Азии… 80% высланных умерло от голода, лишений и побоев… Из 72 греческих сел Керасундского района не сохранилось ни одного…». Аналогичная статистика приводилась также по другим районам Понта. Трагическое положение греков на Понте взволновало всех греков, которые разными способами выражали свое сочувствие. Но основную поддержку оказывали сами греческие беженцы, которые находились вдали от Турции. 25 июля 1919 года В. Иоанидис, президент Конгресса понтийских греков, проводившегося в Батуми, направил в греческое посольство в Константинополе письмо, написанное на французском языке, в котором оросил оказать помощь многострадальным понтийским грекам.

Террор, рабочие батальоны смерти, насилие, повешение, грабежи и сожжение деревень заставляли греков Понта уходить в горы и становиться партизанами. Горы Понта наполнились мужественными, храбрыми людьми. Турки стали бояться ответных действий со стороны греков. Греки Понта славили героизм партизан. О некоторых из них таких как Василис-ara, Истил-ага. Антон Чауш, Эвклидис, Анастас-ara, капитан Вангелис, Амбадзис, Дели-ara, Эмил-ага. были сложены песни, которые ежедневно можно было услышать из уст греков. Разбросанные по горам, подобно диким зверям, они при любой возможности оказывали помощь немногим, оставшимся в живых сельским жителям. Однако их собственная жизнь была зачастую гораздо тяжелее, ведь будучи сами неорганизованными, они должны были давать отпор организованному врагу и вступать с ним в противоборство. Очень часто им не хватало запасов, и поэтому они должны были бороться со вторым врагом – голодом. Понтийцы зарубежья оказывали финансовую поддержку в тяжелой борьбе партизанам, не только собирая пожертвования, но и другими способами. Весной 1919 года в Батуми было создано так называемое «Общество внешней организации сантийцев», целью которою было оказание материальной и моральной поддержки борющейся Сайте. Первые деньги, собранные обществом, президентом которого был избран инициатор этой идеи Христос Ситмалдис, были переданы преподавателю из Санты Филиппосу Химонидису, когда он приехал в Батуми, чтобы вступить в контакт с Национальным собранием Понта.

Параллельно с этим Общество выступило с призывом о помощи, обратившись ко всем понтийским грекам и при этом подчеркнув: «Ни одно греческое сердце не должно остаться незатронутым и равнодушным к новостям, которые в последнее время доходят до нас издалека, из-за гор героической Санты… Но Сайта должна бороться одновременно с двумя дикими зверями – турками и голодом. А к сожалению, зверь голода еще хуже, чем лютый турок. Турок оказался бессилен перед мужеством и храбростью детей Санты. Героическая Санта голодает. Санта просит, вас о помощи. Мужчины Санты воюют против турка, а женщины несут караул с ружьем в руках – их последние надежды обращены к вам. Окажите содействие героям. Помогите нашим братьям…».

Несмотря на потери, которые партизаны несли каждый день, они не дали турецкой армии повода гордиться тем, что ей удалось добиться их ликвидации. Они прошли через невероятные мучения, пока их не заставили уйти в Грецию. Однако в тех районах, где не могли действовать партизаны, турки беспрепятственно продолжали творить свое разрушительное дело. Каждый день приносил с собой трагические известия. Страшные новости взбудоражили всех понтийцев зарубежья. 27 июля 1920 года Афинское общество «Комитет понтийцев Греции» информировало телеграммой Э.Венизелоса, находившегося в Париже: «Отовсюду с Понта доходят до нас известия о резне греческой знати, бесчестии гречанок, грабежах и захватах имущества греков турецкими ордами и турецкими властями. В Керасунде было вырезано шестнадцать представителей деревенской знати, в Трапезундской Галлиэни – пятнадцать и двое восьмилетних детей. В Офине был убит греческий священник. Если так будет продолжаться, понтийские греки будут уничтожены». Жуткие сцены описываются в информационных бюллетенях Вселенской патриархии. Топал Осман бесчинствует. Патриархия приводит новости и рассылает их повсюду, где, как ей кажется, есть хоть какая-то надежда на помощь. 31 августа 1920 года в сообщении Патриархии на французском языке говорилось: «…Мэр города Осман-ага сразу же приказал керасундским туркам как можно быстрее удалиться, затем он запер всех мужчин – христиан в греческой школе, в гостинице Belle Nue и еще одном большом здании, намереваясь их убить. Женщины были изнасилованы, а все христианские дома ограблены ордами тирана. Каждый вечер из школы брали пять-шесть христиан и убивали…».

31 октября 1921 года греческая община немецкого города Дрезден направила телеграмму Генеральному секретарю Лиги наций в Женеве Эрику Дрюммону, в которой просила проинформировать членов Совета о гонениях на греков со стороны кемалистских сил:«Греческая община Дрездена, насчитывающая значительное число родителей тех невинных жителей, которые подверглись диким притеснениям, во имя человечества умоляет Лигу нации вмешаться и защитить женщин и детей, освободить оставшихся в живых ссыльных…».

Поворот в политике Италии и Франции, а также тайный договор о дружбе, экономической и военной помощи между Россией и Мустафой Кемалем нанесли последний улар по борьбе и чаяниям понтийских греков. Армия Кемаля, после своих первых крупных успехов, сравнивала с землей все греческое на своем пути. Союзники Греции предали ее. Остались только англичане, но и они тоже начали заигрывать с Кемалем, чтобы сохранить хотя бы часть тех привилегий, которыми пользовались на протяжении веков.
Тем временем гонения продолжаются с новой силой. Турки не испытывают страха, благодаря ощущению безопасности, которое обеспечивает им главенствующая роль Кемаля. Повсюду они сеют смерть. Теперь они уже не обращают внимания даже на официальные протесты. Кроме резни как таковой, они устраивают в городах Понта чрезвычайные независимые суды, где на процессах, не делающих чести свободным народам, приговаривают к смерти всех богатых и наиболее выдающихся представителей.

Конец Понта был близок. Стихают голоса. 25 мая 1922 года миссия морской греческой базы, находящейся в Константинополе составила донесение в Министерство иностранных дел Греции, из которого следовало, что в сельской местности жителей почти не осталось. Все христианские села сожжены, высланные убиты либо в дороге, а арестованные убиты на месте либо сожжены заживо.
Конца и края нет донесениям из неопубликованных архивов Министерства иностранных дел о трагедии понтийских греков. По самым скромным оценкам в общей сложности более 350 тысяч понтийцев нашли достойную жалости смерть от руки младотурок в городах и селах, в оврагах и горах, в ссылках и тюрьмах.

по книге Костаса Фотиадиса «Понт, право на память»