Видеть их не могу. Рожи эти самодовольные. Теперь сразу перед глазами проносятся все их дворцы, гобелены, рабы, корабли, часы, трусы, шубы из мексиканских тушканов, и деньги, деньги, деньги

Ну сколько, скажите, сколько человеку может быть нужно денег на одну жизнь? Даже если с головой и жопой, сверху в четыре раза ими укрыться и обмотаться, купить все на свете, застроить до небес какой-нибудь Аравийский полуостров, заставить роллс-ройсами, яхтами, золотыми и бриллиантовыми пальмами засадить, ну сколько это нужно, а?
Ладно, не отвечайте. Челяди не понять.
Если попытаться определить, что в этой истории с декларациями самое омерзительное (да вообще все, конечно), то, пожалуй, именно вот эта вся безвкусица, этот невозможный колхоз, этот «януковичизм» и «пшонкизм» во всей красе.
Но Янукович был родом из Енакиево, его это даже в какой-то степени оправдывает (нет), в его случае все эти унитазы и батоны выглядят естественно и органично. Было бы даже странно, если бы их не было, пацаны бы не поняли. Но все же это забавно, что все они по сути своей оказались «януковичами».
Вместо всех этих несметных пещер Али-Бабы, для них было бы логичнее задекларировать два своих реально удивительных и невероятных сокровища – жадность и тупость.
Потому что именно эти два свойства, сконцентрированные в народных избранниках просто в фантастическом количестве, толкают их делать то, что они делают.
А именно – воровать и прятать, прятать и воровать. Благотворительность? Больницы? Сироты? Бездомные собаки? Армия, блин, в конце-то концов? Ахаха, нет. Картина, корзина и картонка. Ковер и телевизор.
Да о чем я, если они даже в банк жлобятся деньги положить, какие там инвестиции, бросьте. Накупить побольше хат, чтобы сложить в них побольше денег, вот и вся экономическая стратегия. Европа, 2016 год, электронное декларирование, говно и палки.
Вы помните, как они лезли в эти кресла, какие красивые речи они толкали, какие цирки они устраивали, чтобы только пробиться или остаться.Да я понимаю, что никто это всерьез не воспринимал, и никто ни во что не поверил, но когда они садились в свои Лексусы и ехали в свои имения, чтобы завернуться в чорне шкіряне пальто за сто тыщ, включить телевизор за полмиллиона и наслаждаться мощами (что блин?), вином и сверять время на всех тридцати золотых часах, что делали мы?
Не какие-то абстрактные мы, а вполне конкретные мы, ты и я?
А я тебе скажу, что мы делали. Смски на 565 отправляли. Слали по 100 гривен пацанам на носки и трусы. На броники, на тепловизоры. Готовили домашнюю жратву. Закрывали для них варенье, потому что впереди была зима. Искали и находили полуживые машины, потому что пацанам не на чем было ездить несколько километров за ебучей водой. Плели маскировочные сетки семьями, шили, вязали, клеили, мастерили все, что может хоть как-то помочь, хотя бы чуточку.
Пока какие-то дубневичи обходили свои 3 квадратных километра недвижимости, а будущий генпрокурор Луценко скромно арендовал домишко у своего тестя, мы стояли в очередях, чтобы отдать переселенцам одежду, игрушки и продукты, потому что люди сбежали из-под снарядов летом, в футболках, а оказалось, что это надолго.
Пока маленькая Кристина Василько* вытрясла свою детскую копилку, чтобы помочь купить пацанам бензопилу, пока дряхлый дед нес в волонтерский центр железную мисочку, потому что она пригодится пацанам на фронте и потому что у него больше ничего не было, чем бы он мог помочь пацанам, такие хуи с горы, как Котвицкий, Демчак, Савченко, Хомутынник и Кононенко вяло перебирали свои миллионы/килограммы гривен/долларов, попивая элитное винцо из залупы молодого единорога, и посмеиваясь, посмеиваясь над нашими потугами спасти нашу несчастную страну.

Почему я так уверена, что посмеивались? Да потому, что если бы в их маленький, заплывший жадностью мозг могла бы пробраться хоть одна толковая мыслишка, то она была бы о страхе. О том, что дальше нельзя как раньше. О том, что просто так им это не сойдет, и все эти яхты, гравюры и города нужно куда-то девать, причем не переписывать на жен и детей, а делать что-то важное и в кои-то веки осмысленное и критически необходимое.
Покупать танки. Оплачивать лечение наших пацанов в Израилях. Строить, чинить, обеспечивать, пополнять, помогать, спасать, защищать так, как умеешь, и не одного себя, не только свое, а наше, потому что, если пизда придет, то она придет и за тобой тоже, и ты можешь не успеть завести яхту, и тебя может подвести твой драгоценный брегет, и твой ленд ровер не увезет тебя от смерти. Чечетова не увез, и Еремеев тоже не доскакал, и Янык-младший не доплыл. Думаете, это все наивно звучит?
На самом деле не более наивно, чем мысль о том, что пацаны, одетые нами в черте что, защитят нас от многотысячного озлобленного кровожадного агрессора. Не наивнее, чем рассказ о том, как дети с деревянными щитами переломили ход истории. Не наивнее, чем призыв выходить с хорошим настроением и чаем бороться за свое будущее.
На фоне этого абсолютного разврата, этого торжества жлобства и хамства, я вижу, как провластные и околовластные блогеры, эксперты, и кто-то там еще из фейсбуков, и даже некоторые нардепы, мужественно пытаются проглотить собственное дерьмо, отрыгивая фразы о том, что все эти золотые горы были «до», у людей бизнес, что 130 миллионов гривен – это всего-то 5 миллионов долларов, о чем тут говорить, что подъезд пойди свой убери и нечего считать чужие деньги.
Так вот, эта отрыжка сильно напоминает мне другую такую же, о том, как хватит скакать и идите работать. Ну вы и сами знаете, чем это закончилось.
В 2008 году я приехала в Киев и устроилась работать секретарем в небольшую компанию. Моя зарплата была около 3500 гривен. Это было больше, чем получали мои бюджетные родители в Донецкой области, в далеко не самой бедной области Украины.
У меня дома люди неплохо жили на 400 долларов, в то время, как в Киеве уже жили хорошо на все 800.Ближе к зиме, я услышала, как сотрудники обсуждают поездку в Карпаты на лыжи. Не начальники департаментов, не директора, не большие боссы, а обычные специалисты планировали ехать кататься на лыжах, как всегда зимой. Оказалось, что у них есть и лыжные костюмы, а у кого-то и сами лыжи. Для меня это было почти ударом. Я-то думала, что лыжи – это в Куршавеле, что это тысячи долларов, а оказалось, что я просто «с села».
К чему эта история? К тому, что для большинства населения «всего 5 миллионов долларов» – это сумма, которую они не увидят за свою жизнь, за две своих жизни, если сложить вместе все деньги, которые были у них в руках. К тому, что и сейчас, в 2016 году, для людей в регионах миллион – это как тысяча долларов, а тысяча долларов – это как миллион, а все остальное – популизм и хуета.
Ни один нормальный человек в здравом уме не будет защищать этот вскрывшийся гнойный пиздец.
Ни один. Н И О Д И Н.
С другой стороны мне говорят, мол, я упускаю основную суть всего происходящего, то есть то, что эти декларации вообще стали возможны. Что мы теперь знаем масштабы этой хуйни, а ведь могли бы дальше только догадываться. Но тут, я думаю, с нами опять произошло чудо. Такое же просто чудо, которое не дало Небесной сотне Майдана превратиться в небесную тысячу.
Такое же чудо, благодаря которому Майдан выстоял во время всех кровавых штурмов. Такое же чудо, благодаря которому линия фронта проходит там, где проходит, а не через Харьков и Одессу. Чудо, которое дало сил и отваги и мужества нашим пацанам, одетым и снаряженным нами во все, на что нас хватило, выстоять перед настоящим разверзнувшимся адом.
И если после всего этого они, они, думают, что следующее чудо случится с ними, и их деньги помогут им избежать ответственности, ненависти, смерти, расплаты, кары, повешения на фонаре (нужное подчеркнуть), то я готова поставить все картины недомерка Довгого, что они ошибаются.+

Как же они ошибаются.